Однако ситуация по-прежнему может сорваться в штопор
«Как бы ужасно это ни было, этот ультиматум вероятно является лучшей сделкой, которую Украина может получить» – подобный «вердикт» известного британского журналиста Марка Галеотти в The Sunday Times является отражением сдвига в умонастроениях европейского политического класса. Условия мирного плана, который продвигает Трамп, по-прежнему воспринимаются в столицах большинства стран НАТО как нечто неправильное и невыносимое. Однако, если выбирать между невыносимым сейчас и еще более невыносимым чуть позже, то выбор для европейской группы поддержки официального Киева очевиден: надо брать, что дают сейчас.
Позитивные переговорные сигналы звучат и с российской стороны. Официальное заявление о завершении освобождения Курской области и сигналы Кремля о его готовности к прямым переговорам с официальным Киевом – все это звенья одной и той же цепи. Без изгнания «незваных гостей» с так называемой «старой» территории России любые содержательные разговоры с киевским начальством были для Москвы чем-то немыслимым. Теперь, когда это ключевое препятствие устранено, у Кремля появляется гораздо большая свобода для маневра.
Не менее важное событие произошло и в этот понедельник. В сообщении аппарата Путина о том, что российская сторона приостанавливает боевые действия на время празднования дня Победы в Великой Отечественной войне нет никаких указаний на то, что такая приостановка может стать бессрочной. Но есть вещи, которые можно даже не расшифровывать и не произносить вслух. Они считываются почти на автоматическом или интуитивном уровне. Если значительный прогресс на переговорном треке, о котором говорят все вокруг, является не очередным миражом, а реальностью, то все участники конфликта только что получили естественный дедлайн, имеющий крайне важное символическое значение.
Но вот является ли реальностью это самое «если»? Меня очень впечатлила та лексика, которую использовал государственный секретарь США Марко Рубио, отвечая примерно на тот же самый вопрос: «Мы хотим, чтобы это случилось. Есть поводы для оптимистичного настроя. Но одновременно есть и поводы для реалистичного настроя. Мы близки (к переговорному прорыву -МК). Однако мы недостаточно близки».
Звучит практически как «оговорка по Фрейду». Антоним понятия «оптимизм» вовсе не «реализм», как это следует из высказывания Рубио, а «пессимизм». Не хочу заходить в своих догадках слишком далеко. Но, приравняв «пессимизм» к «реализму», формальный глава американской дипломатии выдал свои сомнения по поводу возможности реального прогресса в смысле завершения конфликта на Украине. А вот высказывание российского коллеги Марко Рубио, из которого можно сделать почти такой же вывод. Сергей Лавров в интервью бразильской газете «О Глобо»: «Режим Зеленского показал отсутствие политической воли к миру и нежелание отказаться от продолжения войны».
На мой взгляд, глава российского МИДа вычленил ключевое препятствие, которое может в очередной раз потопить все шансы на скорый мир. У Трампа есть политическая воля положить конец боевым действиям. У России есть политическая воля по максимуму воспользоваться благоприятным для неё внешнеполитическим контекстом – или в смысле того же окончания конфликта, или, если вдруг «пазл не сложится», в смысле его продолжения в изменившийся в международной реальности. У европейских членов НАТО есть политическая воля ни в коем случае не рвать с Вашингтоном: ЕС и Великобритания готовы следовать за Трампом даже в направлении, которое им очень не нравится, и тащить за собой в этом направлении официальный Киев.
И режим Зеленский отреагирует на все эти стимулы. Режим Зеленского пойдет туда, куда его потащат последние «верные союзники», которые у него остались – но только в случае отсутствия у него любого иного выбора. Если я правильно считываю излучаемые Киевом политические импульсы, то ход мыслей Марка Галеотти по-прежнему является глубоко чуждым для Зеленского и его ближайшего окружения. Их «картина мира» по-прежнему основана на слове авось (или, если на украинском, то «може-таки»). Авось, если сейчас вдруг снова удастся избежать работающих мирных договоренностей, то в будущем все каким-то чудесным образом наладиться. Авось в недалеком будущем в России случится что-то нехорошее. Авось Трамп передумает и введет против Москвы новые санкции. Авось эти новые санкции подействует так, как не подействовали все предыдущие.
С момента начала осуществления Зеленским полномочий «великого князя киевского» в 2019 году это «авось» в стратегическом плане почти никогда не срабатывало так, как он планировал. Но украинский начальник – это «актер одного спектакля», «актер одной роли». Он не хочет избавляться от «туннельного видения», от своей излюбленной нынешней тактики натравливания Трампа на Россию. Та критика в адрес Москвы и те угрозы в её же адрес, которые президент США написал в социальных сетях после своей краткой встречи с Зеленским в Ватикане – это краткий пересказ того, что ему внушал киевский начальник в те пресловутые 15 минут.
Есть Трампа такая особенность: он попадает в энергетическое «логическое поле» своего последнего собеседника. Но это попадание имеет исключительно временный эффект. Скоро Трамп вновь становится самим собой – очень упрямым политиком, которому нипочем любая критика и который лучше всех знает, как ему следует поступить. Посмотрим, как эта особенность Трампа проявит себя в очередной решающий момент для украинского урегулирования – момент, когда все либо резко шагнет вперед, либо не менее резко откатится назад.