24 августа в Киеве завершился Совет руководителей иностранных дипломатических ведомств Украины. В интервью она рассказала, что Украина пока не поднимала вопрос выдачи Лондоном Украине опального олигарха и депутата Александра Онищенко, который прячется от следствия в Великобритании. Посол также сообщила, что реализация результатов референдума Brexit о выходе Великобритании из Евросоюза является необратимым процессом, но при этом Британия продолжит помогать Украине.
– Ведутся ли переговоры об экстрадиции в Украину депутата от “Воли народа” Александра Онищенко?
– Никакие переговоры как таковые не ведутся. Есть официальный процесс, соглашение об экстрадиции, о помощи в гражданско-правовых делах. У меня нет информации, что соответствующий запрос уже был отправлен. Существует официальная процедура подачи в розыск по базе Интерпола. Опять-таки, я не владею информацией, что Онищенко там появился. Как только он появится, будет формальное основание обращаться к Великобритании с просьбой действовать в рамках соглашения об экстрадиции. Есть определенная процедура, сторонам она известна. Просто ее нужно имплементировать.
– Принадлежит ли Британия к числу тех государств, которые неохотно соглашаются выдавать предполагаемых преступников?
– Нельзя так обобщать и говорить, принадлежит она или нет. Потому что каждый кейс является отдельным. В прошлом было очень много случаев, когда Великобритания не выдавала людей другим странам в ответ на просьбу об экстрадиции. Но каждый случай рассматривается британцами индивидуально. То есть они смотрят, насколько обоснованными являются соответствующие просьбы об экстрадиции, рассматривают полное досье личности, на каких законных или незаконных основаниях она находится в Британии. Что-то спрогнозировать на данном этапе очень сложно.
– Видите ли вы уже какие-то последствия голосования на референдуме о выходе Великобритании из ЕС, может быть, и для Украины?
– Трагедия и шок были лишь в первый день, когда объявили результаты референдума. Сейчас в Британии есть очень логичный и естественный подход к переговорному процессу: там хотят обеспечить себе максимум в переговорах в ЕС, чтобы защитить свои национальные интересы. Поэтому для Украины особо ничего не меняется: мы как работали с тем, что Британия должна поддерживать нас и поддерживать продление санкций, так и сейчас работаем. Как был у нас приоритетным вопрос поиска путей выхода украинского бизнеса на британский рынок, так он и остается. То есть фактически повестка дня осталась той же. Просто, боюсь, что теперь нам, и в Украине в том числе, нужно быть еще более настойчивыми, продвигая украинский вопрос. Потому что когда перед государством (Британией, – ред.) стоит задача переподписать свыше двух десятков двухсторонних торговых соглашений, например, с теми же США, Канадой и Южной Кореей, тогда Украина объективно отодвигается на второй план. И не только Украина.
– Несмотря на слова о неизбежности выхода из ЕС, в британских СМИ появляются сообщения, что Brexit может затянуться или вообще не состояться. Что вы об этом думаете?
– Как я слышала в ходе своих переговоров и неформальных консультаций, никакого рецепта, конечно, не придумали. То есть, с одной стороны, есть понимание, что референдум состоялся и решение, которое было принято, нужно имплементировать. О пересмотре этого решения речь не идет. С другой стороны, начинается много дискуссий, какие существуют варианты выхода из ЕС. И тут уже большую часть поддержки получает взвешенный и спокойный подход: то есть не спешить с подачей заявки на выход, после подачи заявки не спешить уложиться в двухгодичный срок, попытаться согласовать с Евросоюзом более длительный период выхода и максимально в процессе переговоров обеспечить такую модель отношений с ЕС, которая была бы выгодна Великобритании. Именно для этого сейчас собираются создать новое министерство по выходу из ЕС, также хотят отдельно уделить внимание инвестициям и торговле — для этого создается новая должность министра. То есть вопрос, как выйти из Евросоюза, все еще обсуждается.
– Заявка однозначно будет подана?
– Иной вариант фактически не предусмотрен. Мы можем гадать, когда это состоится, но я не вижу другого варианта, кроме подачи заявки. В сроках они не ограничены, но подать заявку обязаны.
– Возможно ли голосование в британском парламенте о том, подавать или не подавать заявку?
– Это невозможно. Поскольку, как разъяснили даже британские юристы, народ является источником власти и демократии. Народ уже высказался. И эта разница – в количестве тех, кто был “за” и “против” – достаточно большая. Поэтому депутаты как политики не возьмут на себя ответственность пересмотреть это решение. Они могут разве что провести публичные дебаты на тему, что делать с выходом, чтобы учесть пожелания всех сторон. Пересмотра решения я не прогнозирую.
– Планирует ли Британия какие-то поставки материально-технической помощи Украине?
– Поставок как таковых нет. Помощь у нас идет по нескольким направлениям. Во-первых, экспертная и финансовая: Британия помогает реформировать Генпрокуратуру и тренирует НАБУ. Есть направление, которое нацелено на децентрализацию: Британия благодаря опыту Уэльса и Шотландии хочет поделиться с нами и показать, как это у них работает. И третье направление — военно-техническая помощь. То есть направляются эксперты, которые тренируют наши Вооруженные силы. Также была помощь бойцам АТО. На реабилитацию прибыло мало людей, но это были самые дорогие операции — пластическая хирургия лица. Вот по таким направлениям Великобритания работает, и эта помощь предоставляется постоянно. Также мы хотим получить экспертную помощь британцев для нашего МИД: условно говоря, иметь человека, который будет у нас на постоянной основе работать в министерстве советником по PR. Британцы в этом очень сильны, и мы хотим, чтобы этот человек помог нам в этом плане быть немножечко более европейскими, чтобы мы от советского стиля отходили.
– Говорят, что МИД медленно, но реформируется. Министр утверждает, что реформирование вообще на конечной стадии. Тем не менее, в начале лета был назначен один посол с, мягко говоря, неоднозначной репутацией.
– Я бы не сводила реформирование к кадровым назначениям. Потому что реформирование, как мы его видим — я ведь тоже работала в должности первого заместителя министра, — заключается в попытке перевести систему на европейские рельсы. Поэтому нужно пересмотреть закон о дипломатической службе, подумать, сколько нам нужно посольств. Потому что мы не такая богатая страна. Возможно, рационально создать какие-то хабы. Условно, одно посольство, которые покрывает три страны на Балканах. Нам к этому нужно подойти более логично, чтобы не трудоустраивать человека и не создавать под него должность, а наоборот: у нас мало ресурсов, так давайте попытаемся что-то объединить. Как по мне, министерство на самом деле совершило большой скачок — стало более открытым и публичным. Министры и послы общаются с журналистами, с общественностью, есть улучшения консульской работы.
Понятно, что у нас множество недостатков. Но, опять-таки, основная причина этих недостатков — просто мизерная, нищенская зарплата. Ты не можешь просить дипломата выйти в субботу на работу, если он получает 3-4 тыс. грн, а у него двое детей. Тогда система просто “не летает”. Когда ты требуешь профессионализма, ты должен это чем-нибудь компенсировать. Когда сотрудники нашего МИД приезжали в Foreign Office Британии, первое, что им сказали, послушав о нашей системе: без изменения системы оплаты вы не продвинетесь дальше. Система себя съест.