Новость о договоренностях по газу между Украиной и Россией вызвала необычайно бурную реакцию экс-президента Петра Порошенко. Он в привычном для себя амплуа “личного врага Путина” беспощадно раскритиковал газовые соглашения. Тем не менее, на протяжении всей президентской каденции, Порошенко не возмущался фактом российского импорта другого вида топлива.
В ситуации с поставками угля Украина еще больше зависима от российского импорта, чем в вопросе газа, где голую “зраду” можно прикрыть корявым “реверсом”. Можно даже сказать, что эта зависимость является критической. Порошенко этот вопрос не волнует и не волновал, впрочем, как и новую власть. Нынешняя команда Зе-реформаторов, судя по всему, не имеет ни малейшего представления о том, что нужно делать с остатками угольной промышленности и как обеспечивать энергетическую безопасность страны. Универсальный ответ младореформаторов на эти вызовы в стиле «нужно провести тотальную приватизацию», в отличие от самоката премьера, здесь «не катит».
От самообеспечения, до угольного попрошайки
Одним из многочисленных активов, который достался Украине в наследство от СССР, был очень мощный и развитый энергетический сектор. Не менее развитая угольная промышленность, в силу богатств украинских недр, выступала одним из столпов украинской энергетики. В 1991 году в стране насчитывалось 276 функционирующих шахт, на которых добывали более 135 млн тонн угля в год. В дальнейшем количество рабочих шахт и объемы добычи угля постепенно сокращались. В 1995 году было добыто 85 млн тонн, в 2000 году – 80 млн тонн, в 2005 году – 78 млн, а в 2010 году уже 75 млн тонн. С 2011 года начался резкое увеличение добычи «черного золота» и вплоть до революционных событий 2013-2014 годах отечественный углепром производил более 84 млн тонн (почти половина всего угля добывалась на государственных шахтах).
Украинская государственная угледобыча не могла функционировать без активной дотационной политики. Финансовая разбалансировка целостного угольного комплекса стала результатом поэтапных волн приватизаций шахт. С 2000 года структура распределения угледобычи госсектора и частных компаний подверглась кардинальным трансформациям. Более прибыльные и перспективные шахты были постепенно приватизированы, а главным бенефициаром этого процесса стала бизнес-империя Рината Ахметова. На балансе государства оставались малорентабельные, убыточные и старые шахты, а также объекты, нуждающиеся в обслуживании и консервации. Это привело к удорожанию себестоимость добычи угля на госшахтах и диспропорции общей структуры активов Министерства угольной промышленности.
При президенте Викторе Януковиче в угольной отрасли наблюдалась весьма позитивная динамика. Впрочем, Кабмин Николая Азарова подвергался регулярной критике за постоянный рост расходов бюджета на дотирование угольной отрасли. За период 2010-2012 годов дотационные расходы госбюджета составили 37,8 млрд грн. (около 4,7 млрд долларов по тогдашнему курсу) В «предреволюционный» 2013 год дотационные издержки приблизились к 2 млрд. долл.
Ряд СМИ и политическая оппозиция упрекали правительство Азарова в бесперспективности политики господдержки угледобычи. Отрасль призывали реформировать и сокращать, а поддержку шахт называли неоправданными и безвозвратными убытками, за счет которых «Янукович содержал родной Донбасс». Буквально через несколько лет риторика тогдашнего оппозиционера Арсения Яценюка кардинально изменится.
После начала активных боевых действий на Донбассе и разворачивания конфликта, на подконтрольной Украине территории осталось 35 госшахт в ведении Минуглепрома. Практически все шахты, которые добывали уголь антрацит, остались под контролем непризнанных республик. Добыча угля в стране буквально рухнула и уже через несколько лет Украина стала критически зависеть от импорта топлива. К традиционному дефициту коксующегося угля для потребностей отечественной металлургии добавился острый голод на энергетический уголь.
Уже в 2015 году Украина импортировала 14,6 млн тонн угля, в 2016 г. – 15,6 млн, в 2018 г. – 21,4 млн, а за январь-ноябрь текущего года – 19,1 млн. Пропорционально росту импорта угля, возрастала и доля поставок из России. В импортной структуре 2019 г. доля российского топлива составляет около 75% (учитывая реэкспорт через Беларусь). Если рассмотреть конкретные группы, то в общем объеме поставок антрацита уголь из РФ занимает более 90% импорта, а каменного и коксующегося – до 70%. Пока борцы с Москвой во главе с Порошенко трубили об избавлении от «российской газовой иглы», страна подсела на иглу угольную. Теперь Украина ежегодно платит РФ за импорт угля почти столько же, сколько Янукович с Азаровым тратили на дотации всей отрасли.
Опять власть меняется…
Обеспечение потребностей Украины в угле за счет собственной добычи, безусловно, намного выгоднее, чем импорт топлива. Самообеспечение углем выгоднее даже при содержании несбалансированной и нерентабельной отрасли, и даже если импорт дешевле себестоимости внутренней добычи. Дотирование своего производства формирует кумулятивные экономические эффекты, поддержку социальной сферы, обслуживающей инфраструктуры и стимулирует политику занятости трудовых ресурсов.
Понятно, что после начала боевых действий на Донбассе, новому правительству достался «огрызок» сектора госугледобычи, который и без того был не в лучшем состоянии. Впрочем, правительствам Яценюка и Гройсмана так и не хватило интеллектуальных способностей, чтобы реорганизовать и навести порядок с оставшимися 35 шахтами. Мало ведая в искусстве государственного управления, они занялись созданием «схемы».
Сначала, в 2015 году тогдашний министр энергетики и угольной промышленности Владимир Демчишин объявил о прекращении политики дотирования угледобычи. Решительный отказ от дотаций отрасли очень быстро привел к необходимости регулярно выделять средства на погашение постоянно растущих задолженностей шахтерам по зарплате. К сожалению, эта позорная практика существует до сих пор и шахтерам периодически приходится напоминать чиновникам о своих проблемах. Совсем недавно горняки были вынуждены выходить на митинги, а в отдельных случаях и оставаться под землей в знак протеста, чтобы добиться получения своих денег.
В 2016 году новый глава министерства Игорь Насалик представил программу реформирования отрасли. Его план предусматривал закрытие/консервацию половины шахт, а остальные министр обещал сделать прибыльными. Министерство отчитывалось, что по итогам 2018 года прибыльными были только четыре госшахты. Программа реформирования оказалась полностью проваленной, а период руководства Насалика стал самым урожайными на громкие коррупционные скандалы.
Контроль над шахтами и угольными обогатительными фабриками был поделен по региональному принципу между двумя центрами влияния. «Смотрящим» на предприятиях района Львовско-Волынского угольного бассейна считался Андрей Венгрин, которого связывали непосредственно с министром Насаликом. Контроль над угольными компаниями в восточных регионах закрепиласся за бизнесменом Виталием Кропачевым, которому достались активы ГП «Селидовуголь» и другие объекты, купленные у Александра Януковича. Журналисты связывали Кропачева с Игорем Кононенко.
В 2018 году противоречия между двумя группировками резко обострились. За Кропачева взялось НАБУ, подозревая его фирмы в тендерных махинациях с поставками материалов на госшахты. Ущерб оценивался почти в 1 млрд грн. Детективы провели обыски в бизнес-центре, доме и даже машинах бизнесмена. Правда, дело не получило какого-то внятного продолжения.
Сейчас проблемы с правоохранителями возникли и у самого Насалика. В Высшем антикоррупционном суде рассматривается дело экс-министра, которому САП и НАБУ вменяют в вину внесение недостоверных данных в декларации за 2015—2018 годы. По данным антикоррупционных органов, за этот период Насалик скрыл информацию о получении 1,2 млн долл. от физлиц.
В процессе смены власти, сменились и персоналии «угольных смотрящих». В СМИ активно разошлась информация, что новым куратором угольной промышленности стал донецкий бизнесмен – Виталий Беляков. Его связывают с окружением семьи экс-президента Виктора Януковича и называют организатором схем по реализации угля из неподконтрольных территорий в 2015 году. Беляков потеснил Кропачева, получив контроль на госпредприятием «Центрэнерго».
Белякова связывают с олигархом Игорем Коломойским. После прихода нового «смотрящего» на «Центрэнерго», по удивительному стечению обстоятельств, подконтрольные Коломойскому активы получили индивидуальные преференции. Никопольский и Запорожский заводы ферросплавов, «Днепразот», Покровский и Марганецкий ГОКи получили эксклюзивные права на прямые поставки электроэнергии с «Центрэнерго» с солидным дисконтом.
Интеллектуальная пустота реформаторского взгляда
Если отбросить организации новых схем в угледобывающей промышленности, рокировки «смотрящих» и чей-то бородатый интерес, то речь идет о все еще крупном секторе экономики, в котором трудоустроены десятки тысяч человек и который крайне важен для энергетической системы Украины. Новый министр энергетики Алексей Оржель пока так и не сформулировал более или менее подробного плана по реорганизации углепрома. Никаких намеков на планы реформирования отрасли не прослеживается и от министерской команды, и от самого премьер-министра. Любопытно, но в официальных документах Кабмина, выступлениях министров или профильных чиновников, не встречается даже слово «промышленность» или словосочетание «промышленная политика».
Угольной промышленности не нашлось места и в большой пятилетней программе правительства. Отрасль упоминается только в небольшом абзаце — «Мы внедрим экономически сбалансированный подход к формированию рынка угольной продукции, начнем реформирование неприбыльных угольных предприятий и профессиональную переориентацию их работников. Это даст возможность избавиться от бесперспективной финансовой нагрузки на экономику страны«. Что эти абстрактные формулировки будут означать на практике — подробнее можно узнать только с помощью экстрасенсов.
Лично министру Оржелю вряд ли интересны и близки проблемы угольной отрасли, ведь новый глава ведомства является большим поклонником альтернативной энергетики. В Офисе эффективного регулирования (BRDO), откуда Оржель пришел во власть с премьером Алексеем Гончаруком, он руководил сектором энергетики и публично рекламировал концепт некой «хуторянской энергетики» с идеей солнечных панелей для каждого дома.
Какую именно участь младореформаторы уготовили угольной промышленности, остается только гадать и опасаться худшего. Если и в этом вопросе власть предложит свой универсальный рецепт решения проблем с помощью приватизации, то остатки углепрома буду возвращены в условия 90-х. Приватизация части шахт и закрытие остальных приведет к тяжелым последствиям, если не будет четкой последовательности действий и учета социальных факторов трансформации.
Особого внимания будет требовать решение социально-экономических проблем маленьких городков и поселков, в которых шахты являются градообразующими предприятиями. И это только некоторые необходимые меры, которые должны сопровождать процесс закрытия шахт.
Минские соглашения в помощь
Конечно, можно было предположить, что каким-то чудодейственным образом новая власть разработает концептуальную программу развития угольной отрасли. В этой стратегии должно декларироваться увеличение объемов добычи угля посредством воплощения структурной госпрограммы по капиталовложениям в развитие шахт, их технического переоснащения, введения в эксплуатацию новых объектов и производственных мощностей, увеличения продуктивности труда, условий безопасности и социального обеспечения. Безусловно, оценивая реальный потенциал управленческих способностей реформаторов, такой сценарий выглядит маловероятным.
Еще одним действенным способом преодоления критического уровня угольного дефицита в стране и защиты национальной энергетической безопасности, является выполнение Минских соглашений. Восстановление прямых экономических отношений с ОРДЛО и снятие торговой блокады станет не только очередным шагом к миру, но и будет иметь ощутимый эффект для экономики. Заключение договоренностей о прямых поставках угля с неподконтрольных территорий, частично вернет их в единый общеукраинский торгово-экономический контур.
Возможность покупать уголь за гривны, а не валюту существенно удешевит ресурс, позитивно отразится на экспортно-импортном сальдо и снизит степень зависимости от российского импорта. Сочетание в этом решении позитивных экономических и политических эффектов, помноженных на стимулирование мирного урегулирования, делает его очень своевременным, рациональным и необходимым.
Подписывайся на рассылку новостей в Telegram