Переправа, переправа Берег левый — берег правый
1944 год. Войска 2-й гвардейской армии в ожесточенных боях взломали оборону немцев на мелитопольской оборонительной линии и начали продвижение на восток. Вспоминает бывший рядовой 1038 стрелкового полка 295 стрелковой дивизии Николай Черкашин: «На реке Молочной под Мелитополем сильные бои были. Немцы построили там мощный укрепрайон. Немало крови пролили, пока прорвали эту проклятую линию. Наша маневренная группа из двух танков, 3 бронетранспортеров и подразделения автоматчиков прошли е боями свыше 300 километров. Освободили Нижние Серогозы, Асканию — Нова и в конце октября вышли к Днепру. Зашли в одно село, немцев нет, а навстречу местные женщины бегут с причитаниями и слезами: «Спасите наших детей! Их немцы в концлагере держат и собираются пострелять!».
Мы на танковую броню взобрались — и вперед. В нескольких километрах от села увидели бараки за колючей проволокой. Танки на ходу повалили заборы. Мы с ребятами с брони — и к дверям. Взломали и из темноты выбегают молодые парни и девчата. Их фашисты заставляли рыть, траншеи и остальные укрепления. Мы вовремя успели, так как зондеркоманда собиралась зажечь бараки, но услышав гул танковых двигателей, фрицы разбежались. Одна симпатичная дивчина меня обняла и плачет: «Спасибо, что пришли наши родненькие!». Недели через две вели мы пленных немцев через село Кардашинку и в одном из домов попросили поесть. Дали немцам миску каши, посадили их возле печки. Сами расположились за столом. Тут заходит эта девушка из концлагеря: «Мамо! Этот хлопец нас от фашистов спас!» Потом мы с ней еще встречались, а после войны она меня дождалась, и мы свадьбу справили».
28 октября к Днепру в районе села Казачьи Лагери вышли части 49 стрелковой дивизии полковника Маргелова. Житель Херсона Дмитрий Перетяпко рассказывает : «28 октября в село вошли наши солдаты, а через три дня полевой военкомат призвал меня в армию. Медкомиссия была простая. Плюнь на ладонь. Крови нет, туберкулеза нет, значит здоров. Несколько дней обучения и проверок. Военные особисты проверили нас на предмет измены Родины во время оккупации, но предателей среди нас не нашлось. После чего меня назначили пулеметчиком в 2 батальон 149 полка 49 дивизии. Пулемет достался, знаменитый «Максим», хорошая машинка, да только больно тяжелая. Расчет его должен состоять из 4-х бойцов. Когда наши начали наступления под Мелитополем, немецкие войска в панике оставили Цюрупинск и Херсон, и удрали в Николаев. Но когда наши части обескровленные в боях не смогли переправиться через Днепр, то они быстро вернулись и в пойме под Цюрупинском (в районе железнодорожного моста) создали оборонительную линию, под корнями деревьев они устроили пулеметные гнезда. Болотистая почва поймы не позволяла ввести в бой наши танки. 18 декабря в бой бросили наш батальон. Погода была сырая и дождливая. Мокрые насквозь мы под огнем немцев пытались идти вперед. В один из моментов за деревьями увидел немецких солдат. Достаю гранату и тут чувствую в руку удар такой силы, что граната улетает на несколько метров в сторону. После боя я направился в санбат, который расположился в моем родном селе. Меня перевязали и отпустили домой. Через десять дней рана зажила, и я пешком отправился в село Крынки, куда перевели мой батальон. Мы были у немцев как на ладони, и они со своей врожденной пунктуальностью (с перерывом на обед) гвоздили по нам из минометов. Много крови испортила нам их авиация. Истребители «Мессершмидт-109» гонялись не только за машинами и повозками, но и за отдельными солдатами. Как-то пришлось поиграть мне в кошки мышки с немецким асом в чистом поле. И хоть пулеметные очереди ложились в полуметре от меня, котелки с кашей для своего пулеметного расчета принес полные. Правда, песка в них было изрядно».
Когда немецкие части уходили за Днепр, то все плавсредства они угнали на правый берег. Для того чтобы обеспечить боеприпасами и продовольствием, командование 2 гвардейской армией начало формировать военно-восстановительные отряды (ВВО). В одном из таких пришлось воевать уроженцу Херсона Николаю Афанасьеву. В одну из ноябрьских ночей он вместе с друзьями переправился на лодке через Днепр (немцы за такие путешествия во время комендантского часа расстреливали на месте), и обратился в штаб воинской части — зачислить его в стрелковую роту. Но командование решило иначе. «Из местных жителей, — вспоминает Николай Константинович, — которые знали дельту Днепра, в Голой Пристани сформировали 14 ВВО. Местное население передало нам спрятанные от фашистов лодки. Позже водолазы подняли затопленный буксир. Мы перевозили на острова, где держали оборону наши стрелковые подразделения пополнение, боеприпасы, термосы с горячей пищей. Обратным рейсом забирали раненых и убитых солдат. Работали в основном ног чью, так как днем немцы с правого берега хорошо просматривали плавни и снарядов и мин не жалели. Как-то на рассвете мы уже ушли за Потемкинский остров, в районе села Кузьминки из зоны обстрела. Прошло 10 минут — и вдруг попали под пулеметный огонь. Выскочили на берег и залегли, а немец разрывными пулями разбил лодку и принялся за нас. Пуля, задев камыш возле лица, разорвалась и обожгла лицо. Выручили наши артиллеристы на соседнем острове. Выкатив из-за укрытия 45-мм орудие, они ударили по пулеметчику прямой наводкой. В другой раз утром на лодку спикировал немецкий истребитель. Мы с напарником сразу прыгнули в воду. Наши открыли по самолету огонь, и фриц быстро ретировался, но пробитая пулями лодка затонула. Мы оказались в ледяной воде. Пробую забраться на лед, а он тонкий и проламывается подо мной. Чувствую — силы уходят и до берега не добраться, но тут на помощь ребята с другой лодки пришли.
Херсон перед нами — пробьемся штыками и десять гранат не пустяк…
Форсирование Днепра командование 2 Гвардейской армии наметило на 12 мартагсилами 295 и 49 стрелковых дивизий. Для преодоления водной преграды было решено использовать 7 катеров, 6 паромов, 3 баржи и 150 деревянных лодок. Немцы с ноября готовились к обороне и построили несколько линий обороны. Траншеи, ряды колючей проволоки, минные поля. Строения на берегу были превращены в долговременные огневые точки. 12 марта в 14.00. начал переправляться через Днепр 149 полк под командованием полковника Дмитрия Тюрина 49 дивизии. 2 батальон, в котором служил рядовой Дмитрий Перетяпко, высадился в Ивановке. «Переправа обошлась без потерь,- вспоминает ветеран, — и мы ускоренным маршем двинулись по дороге к Херсону. Подошли к Дарьевскому мосту, и тут начался бой. Буквально у нас на глазах мост взлетел на воздух. С того берега немцы стреляли со всех видов оружия. У нас было убито 5 или 6 бойцов и много раненых. Со стороны села Никольское бежало человек 70 немцев с оружием. Когда их офицер увидел, что моста нет, он подорвал себя гранатой. Зрелище жуткое. Туловище летит вверх, а ноги бегут. В сумерках под минометным огнем мы начали ползти к берегу и готовиться к переправе. С окрестности собрали все, что может держать на плаву. Мы свой пулемет решили переправлять на связках камыша. В темноте окопались на берегу и рано утром начали переправу. Но немцев уже не было». Оказалось, под Садовое с боем высадился второй батальон 147 полка. Под шквальным огнем штурмовые группы около часа подбирались к дзотам. Один удалось заставить замолчать. Но второй открыл более сильный огонь. Командир взвода лейтенант Семен Харченко закрыл своим телом амбразуру. Немцы начали отход. «Наш полк вышел на Бериславское шоссе,- продолжает рассказ Дмитрий Перетяпко,- ведущее к железнодорожному вокзалу. Дорога была забита брошенными немцами, легковыми и грузовыми автомобилями. Когда вышли на окраину Херсона, нам стали встречаться редкие местные жители. Женщины и дети со слезами подходили к нам и обнимали. Обозы наши отстали, и мы заходили в брошенные дома в поисках съестного. Когда стали подходить к Музыковке, оттуда вылетела грузовая машина — полная немцев. От неожиданности мы даже не успели огонь открыть».
В ночь с 12 на 13 марта на острове Белогрудый мы погрузились на катер,- продолжает рассказ Николай Черкашин,- на буксир взяли плот, на котором было человек 30 с нашей роты, автоматчиков. Отчалили и пошли вдоль Большого Потемкинского острова. Возле Малого Потемкинского, на нем сейчас гидропарк, ветром плот оторвало. Пока мы пытались взять наших опять на буксир, нас отнесло по течению к нефтегавани. Я каждую минуту ждал, что с острова на нас обрушиться шквал огня с немецкой батареи реактивных, шестиствольных минометов, среди солдат прозванных «ванюшами». Но «гансы» проспали. Мы высадились на южной оконечности и пошли вглубь острова. Наш боец, по фамилии Сергеев, хорошо знал немецкий. И когда мы наткнулись на часового батареи, Сергеев заговорил с ним по-немецки, и тот подпустил нас к себе. Связать его делом секунд. После этого мы прошли по блиндажам и стали будить спящих немцев. Ну и глаза у них были, когда они просыпались». Взяли в плен 35 человек. Потом взяли одного фрица с собой и двинулись по навесным деревянным мостам с острова на другую сторону. Теперь на их месте микрорайон «Корабел». Благодаря идущему впереди немцу, удалось без стрельбы пройти на завод Коминтерн. Оттуда по мосту вышли к кирпичному заводу, а затем дошли до кладбища на Забалке. Тут наткнулись на группу немцев. С этого момента и начались бои. Отбиваемся от одних, на другой улице на других натыкаемся. В одном месте под пулемет попали — и девять наших бойцов наповал. На улицах часто натыкались на трупы гражданских. Почему-то много их было на кладбище. Наверное, немцы расстреливали тех, кто не выполнил их приказ и ушел из города. В наш прорыв пошел весь полк, а затем и дивизия. К вечеру, когда город полностью очистили от врага, роту вернули обратно на реку Кошевую и на плотах пошли на Белозерку. Там берега были топкие. Бежать вперед невозможно. Пока ноги из грязи вытаскиваешь, тебя немец из пулеметов поливает. В боях за Херсон только наша дивизия потеряла убитыми 50 человек. Некоторых из них похоронили на кладбище на Забалке. Потонувших на Днепре не считали.
«9 марта нас перебросили из Гопри в Цюрупинск, — продолжает свой рассказ Николай Афанасьев, боец 14 ВВО, — ночью 13 марта мы начали переправлять на острова наши войска, а на рассвете началось форсирование Днепра. Настроение у всех было приподнятое. Когда наша лодка вышла из протоки Перебойная, открылась панорама города. Было отлично видно улицу Говардовскую (ныне проспект Ушакова), разрушенный элеватор, портовые здания. Во многих частях города поднимались клубы дыма. Немцы жгли город. Мы не успели дойти до середины Днепра, как со стороны порта по нам открыли пулеметный огонь. Вода казалось, закипела. В ответ тут же открыли огонь наши минометы и артиллерия. Начали стрелять наши солдаты с лодок и плотов. Спустя время огонь со стороны немцев ослабел и прекратился. Опасаясь окружения, противник начал отход. Наша лодка подошла к зданию яхтклуба, напротив нынешнего речпорта, но берег оказался заминированным, и нам пришлось ждать, когда саперы снимут смертоносные «сюрпризы». Рядом было несколько блиндажей, и мы с опаской зашли в один из них. На столе стояли котелки с еще горячей едой. Немцы не ожидали нашей высадки, и в полном смысле слова драпали. Завод Коминтерна взорвать они не успели. По деревянному мосту через реку Кошевую мы переправились в город. На улицах было полно брошенного немецкими солдатами оружия: автоматы, карабины, пулеметы. Попадалась различная амуниция. Зато ни одного жителя в первый день мы не встретили. Оказалось, немцы издали приказ по которому всему гражданскому населению предписывалось покинуть город. Тех, кто прятался, если находили, расстреливали на месте. Причем оккупантам было все равно, кто перед ними — женщина или мужчина, подросток или пожилой человек. Я жил на улице Красноармейской, в районе Забалки и, в первый день прибежал домой, но там никого не застал. Лишь спустя несколько дней, домой вернулась моя мать». Бои в городе закончились лишь к вечеру. В районе железнодорожного вокзала отступающие немецкие части пытались держать оборону. 3 стрелковая рота капитана Павла Кугепова штурмом взяла железнодорожную станцию. Войска, освободившие Херсон, не задерживаясь выходили за город и продолжали наступление. Немцы, несмотря на отход, продолжали яростно сопротивляться. Под Киселев- кой на трассе Николаев Херсон, немцы предприняли танковую контратаку. Об ожесточенности боев говорит тот факт, что Николаев наши войска освободили 29 марта, спустя 15 дней после Херсона. В 22 часа 13 марта в Москве прогремел салют в честь освобождения нашего города. Сотни солдат и офицеров были награждены орденами и медалями, а 18 человек получили звание Героя Советского Союза.
49 гвардейской и 295 стрелковой дивизиям, 377 артполку,773 радиодивизиону, 243 батальону связи и 1 транспортному авиаполку присвоено наименования Херсонский.
