Олег Вергелис, Зеркало недели
Международный конкурс эстрадной песни, право проведения которого год назад отстояла Украина (после громкой победы Джамалы в Стокгольме с теперь уже исторической композицией «1944»), близок к финишу на левом берегу Днепра. Однако не исключено, что эту песню не задушишь-не убьешь, и сиквел Евровидения вскоре будет иметь иную жанровую окраску — криминальный триллер.
Некоторые эксперты, ценители, болельщики и просто ротозеи, кстати, уже подметили подобные настроения: требование продолжения банкета сразу же после еврофинала. Значительной части наших меломанов не так интересен европейский песенный репертуар (как правило, из года в год он стабилен: редко отличается чем-то выдающимся), а интересны последствия недешевых песен и плясок. И возможно, в ночь с субботы на воскресенье (с 13 на 14 мая) сразу же и начнется очередной виток спецоперации — борьба с коррупцией в Украине — в преломлении на медийный, громкий, социально привлекательный проект. Денег на который было отпущено немерено. Около 30 млн евро.
И, как говорят следопыты и депутаты, не все эти средства израсходованы мужественными организаторами — на организацию и на искусство. Тем более, израсходованы они не всегда экономно, но зато — в интересных целях. Вообще интересно, сколько сразу же после «Евровидения» в Киеве появится новых дворцов и пригородных замков, экстренно переписанных на тещ, бабушек, дедушек? Или даже на мертвые души? И сколько уже «лямов» осело в офшорах на счетах той или иной кристально чистой фирмы?
Совсем не музыкальной аналитикой, а скорее подобной риторикой регулярно пропитана лента и лексика нашего лучшего друга Facebook. И эта «разоблачительность» на основе Евровидения может послужить прекрасной пиар-площадкой для борцов с коррупцией, честных депутатов и остальных терминаторов, которые сразу же после финальной песни станут лихо махать шашками, требуя справедливости. И напоминая народу незабвенное — жегловское — из незапрещенного у нас фильма: «Вор должен сидеть в тюрьме!».
«Евровидение» в Киеве насквозь пропитано когнитивным диссонансом. Напомню, это состояние дискомфорта, вызванное столкновением в сознании индивида (или в общественном сознании) конфликтующих представлений о действительности. Например, богатый Стокгольм тратит на Евровидение 9 млн евро, газпромовская Москва — 44, неунывающий Копенгаген — 60, солнечный Баку — 46 млн. А любимая и разоренная войной Украина — 30 млн евро. Много это или мало? Смотря в какой карман смотреть.
Помнится, министр финансов Украины, год назад узнавший о великом счастье-ненастье, свалившемся на голову нашей страны в виде Евровидения, чуть было не упал в обморок. «А где же деньги при нищем бюджете?» Но, видимо, его тогда быстро и эффективно откачали. И сообщили следующее: «Не важно „где”, а важней, „куда” их перенаправят впоследствии». На этом черта под экономическими прениями была подведена. К теме бедности в стране никто из министров больше не возвращался.
Закипела работа одной активной молодой команды над европроектом. Лидер этой команды, Александр Харебин, дал десятки интервью с нервными намеками: нас скоро сольют, потому что готовят на освоение бюджета другого! И их таки слили. И на бюджет «Евровидения-2017» пришла очередная молодая, но уже зубатая команда во главе с Павлом Грицаком.
И этот удивительный финансовый Копперфильд, дарящий нам уже два евровиденских праздника, судя по всему, активно и уверенно орудует на знакомой ему территории. И никто не сомневается, что грозные депутаты и острые публицисты никогда не дождутся лихого экшена — «Охота на Грицака» — сразу же после «Евро». Поскольку здесь важен фактор репутационный. И вряд ли «верховный хурал» (на Банковой, на Грушевского) отдаст на съедение того, кого он сам и назначил ответственным за миллионы. То есть исполнительным продюсером Евровидения-2017.
Помимо прочего, у умного г-на Грицака есть важный и надежный защитник в лице Йона Ола Санда (руководитель «Евровидения», исполнительный продюсер самого конкурса), который якобы очень доволен профессионализмом и активностью украинского менеджера. Который — что бы вы ни говорили — тянул, тянул (как дедка репку), но все-таки вытянул этот трудоемкий конкурс в украинской столице.
Картинка на ТВ — достойная и яркая, совершенно не убогая: все летит, блестит и переливается. Иностранные гости вроде бы тоже многим довольны, или они просто знали, куда едут, и что их ждет. А популярная песня «куда уходят деньги, в какие города?» песней и останется. Поскольку, мы же понимаем, еще больше денег (гораздо больше, чем 30 млн евро) уходит в нашей замечательной стране по «иным» направлениям, очень далеким от проектов государственной и международной значимости. Так что «когнитивный диссонанс» — налицо.
С одной стороны, наша патриотическая радость, что все-таки выиграли, что победа за нами, что, несмотря на войну на востоке Украины, тысячи иностранцев приехали и поддержали. Но тут же и скрытые слезы печали. Кажется, не очень-то заметна общественная эйфория (если сравнить с первым «Евровидением» в Киеве). Вроде бы нет «того» романтизма, безмятежности, нет повсеместного братания и даже «боления». По ряду веских и таких болезненных внутренних причин.
Поскольку здесь, у нас, порою замечательный, влиятельный, медийный и мегапиарный евроконкурс эстрадной песни воспринимается по принципу поговорки «Півсвіту плаче, півсвіту скаче». Многим украинцам совсем не до песен. Страна выигрывает дорогущий счастливый лотерейный билет. А кто-то в этой стране… получает похоронки. И это тоже объективная реальность и когнитивный диссонанс теперешнего «Евровидения» в Киеве.
Платье за миллион гривен. Стулья для концертного зала. Самая длинная и, соответственно, дорогая красная дорожка за всю историю конкурса. Куча непроданных билетов на полуфиналы. Раздутые закупочные цены даже на жалкую минералку. Скромная реклама Евровидения в одежде города. Такие же дороги. И уж совсем не такие — дураки. Которые на перечне вышеперечисленных прелестей, не сомневаюсь, почувствовали себя гораздо комфортнее, чем раньше.
Но это только одна сторона луны «Евровидения», лишь один оттенок когнитивного диссонанса. В остальном все-таки праздник идет по плану. Украина, как может, держит марку. Судя по той таки телекартинке, организационный уровень и совокупный репертуар совсем не «позор-позор», а стабильный попсовый продукт. То, что из года в год предлагает подобный конкурс, который раньше приписывали интересам домохозяек, а теперь его приписывают исключительно политтехнологам.
Преждевременно выделять какого-либо честного лидера. Хотя букмекеры его уже давно назвали — это Франческо Габбани. Он давно лидирует во всех подсчетах и опросах. Но еще не факт, что именно он победит с залихватской композицией в сопровождении «обезьяны».
Есть шансы у исполнителя из Португалии. Это Сальвадор Собрал. Его композиция Amar Pelos Dois взволновала многомиллионную аудиторию минимализмом и каким-то театральным аутизмом. Исполнитель, как оказалось, не очень здоровый человек (он перенес операцию на сердце), представил трогательную песню как крик одинокой и израненной души. Отказавшись от бижутерии, бутафории, приклеенной бороды. Кажется, его глаза с телеэкрана впивались в твое сердце. Дай ему Бог здоровья.
Забавный номер у представителей Молдовы: заводной, буквально затягивающий в танец. Есть свои преимущества у представителей Болгарии. Каковы шансы Украины в этом конкурсе? Почему-то никто особых шансов не дает. Даже ведущие накануне шоу как-то скорбно шутили на эту тему.
О. Torvald — чудесная команда. Но она явно оказалась в заложниках — и жанра, который превалирует на этом конкурсе, и геополитических обстоятельств, которые не предусматривают два раза подряд победу одной и той же страны.
ФРИКИ. В этой роли, как многие уже подметили, выступает идеальный персонаж для Евровидения — Славко Калезич из Черногории. В финал он не прошел. Но своей длинной девичьей косой принес немало радости аборигенам европейского конкурса песни. Как говорится, не бородой единой (от Кончиты Вурст).
ОТСТУПНИКИ. Скандал с возможной конкурсанткой от РФ — Юлией Самойловой (в инвалидном кресле) — явно пошел на спад. Пиар-акция или пиар-провокация (кому как больше нравится) все-таки не задалась. В этом мире все бренно, уж постоянно помнить об одной певице и вовсе необязательно. Естественно, попади она в Киев, конкурс приобрел бы более жесткие и скандально политические жанровые рецидивы. Но чего нет, того нет. К тому же не Россией единой.
В этом году от участия в Евровидении по разным причинам отказались Турция, Босния и Герцоговина, Словения. Некоторые из этих стран не могли наскрести по сусекам достаточно денег для песенного европраздника. А у некоторых к нему строгие моральные и даже религиозные претензии. Сами понимаете, какие.
ДЖАМАЛА. Замечательное выступление украинской певицы в финале первого полуфинала. Две разные песни, два разных образа. Два разных платья (какая разница, сколько они стоят?). «1944» в новой версии прочитана как композиция о перекличке поколений, о не-забвении детьми трагедии предков. Между тем совершенное безобразие, что певицу-победительницу из-за какого-то головотяпства не пустили в начале праздника на красную ковровую дорожку. Вряд ли за этим злой умысел. За этим скорее бардак. По принципу — сто хозяек на одной кухне.
ЖАНР. Если в прошлом году, в Стокгольме, «Евровидение» соответствовало стандартам чистого «политического театра» со всеми его составляющими (в частности, песня, в которой некоторые «услышали» чистую политику; геополитическое перетягивание каната в финале между РФ и Украиной и т. д.), то в этом году жанр несколько иной. Криминальный триллер (как предполагалось в начале заметок)? Или нечто вроде детективного фэнтези? Когда бедная страна внезапно становится очень богатой (судя по бюджету конкурса), а затем всей страной начинают лихорадочно искать — куда же ушли эти деньги?