7 декабря обрели силу закона проголосованные парламентом в середине ноября правки в Уголовный процессуальный кодекс. Называемый представителями власти “законом “О защите бизнеса” (регистрационный номер№7275) документ накануне былопубликован в “Голосе Украины”.
Накануне принятие за него активно агитировал лично премьер-министр Владимир Гройсман и прочие члены Кабмина.
Объясняя важность новых правил осуществления следственных действий министр юстиции Павел Петренко решил поиграть цифрами. Он уточнил – пока депутаты обсуждают законопроект 7275, каждый час в Украине происходит по 15 обысков.
Петренко, правда, умолчал, что маховик давления силовиков на бизнесменов и рядовых граждан с момента Майдана только увеличился. Об этом свидетельствует стастистика: если в 2013 году ежедневно по всей территории Украины (с учетом Крыма и Донбасса) проводилось 150 “шмонов”, то в 2016 году эта цифра выросла до 200, а в 2017 – достигла отметки в 250 обысков в сутки.
То есть – приближается к отметке в 90 тысяч таких следственных действий в год.
Приветствуя принятие закона “миролюбивость” к бизнесу демонстрировал и глава МВД. Выступая втелеэфиреАрсен Аваков признал, что проведение следственных действий в ряде случаев используется в качестве способа давления на бизнес. Вместе с этим он выразил убеждение – милицейское ведомство готово играть по новым правилам, которые сужают пространство для “кошмаривания” бизнеса в ходе расследования уголовных производств.
Пас от парламента и правительства оперативно принял глава государства. 1 декабря в ходе встречи с представителями бизнес-ассоциаций Петр Порошенко демонстративноподписал закон “О защите бизнеса от злоупотреблений власти”.
Что же на самом деле представляет из себя закон и какие его ключевые новации – разбиралась “Страна”.
1. Запрет на открытие множества уголовных производств по одной и той же фабуле
По словам Авакова, правки в УПК позволят положить конец практике “каруселей” – когда разные правоохранительные органы в рамках одной и той же фабулы открывают в своем ведомстве уголовные производства.
Зачастую это является прямым инструментом давления и средством обилечивания коммерсантов. К которым по одному и тому же вопросу с разницей в несколько месяцев наведываются СБУшники, фискалы, “прокурорские” и полиция. Меняется только номер дела в ЕРДР и орган подслественности.
Отныне закон запрещает по одной и той же фабуле несколько раз открывать дело. В перечень оснований для закрытия уголовного производства внесен специальный пункт. Он гласит – производство должно быть закрыто, если ранее по этому же вопросу было вынесено постановление следователя о закрытии дела, и эта “постанова” не была отменена.
Впрочем, закрывать дело в любом случае имеет право лишь расследовавшее его ведомство.
По оценкам опрошенных “Страной” юристов, эта новация сама по себе является логичной, но никоим образом не сужает коррупцию.
Ничто не мешает тому же МВД или СБУ вносить в ЕРДР “фактовые” дела по вновь открывшимся обстоятельствам или новым эпизодам, куда “подсовывать” в качестве составных элементов “старые прегрешения” (по которым производства закрыты).
С другой стороны, новым законом не искореняется практика “решалова” – когда за взятки бизнесменам и гражданам предлагается получить индульгенцию от претензий прочих силовых структур, “купив” постановление о закрытии реальных производств.
2. Фиксация обысков на видео
Отныне обыск в обязательном порядке должен фиксироваться на аудио/видео. В случае нарушения этой нормы, доказательства, полученные в ходе “шмона”, будут признаны недопустимыми. И не имеющими юридического веса.
Это новшество действительно является знаковым и давно ожидаемым в юридическом сообществе. Все стороны соглашаются, что полная видеозапись следственных действий минимизирует риск подтасовки фактов, а также изъятия сторонних предметов. Сейчас видео и аудиофиксация может проводиться, если так решит сам следователь или прокурор.
Это приводит к тому, что в ряде случаев обществу демонстрируют “нарезки” с обысков, искажающие суть выявленного на следственном действии.
Также дается право на запись со стороны защиты, что даст еще больше гарантий для проведения законного обыска. Съемка адвоката сможет детализировать спорные моменты следственного действия, а также зафиксировать упущенные моменты на пленке правоохранителей. И избежать кривотолков, когда макеты оружия в дальнейшем следствие называет “боевыми” стволами, а описываемые драгоценности в протоколе обыска фиксируют как бижутерию. И наоборот.
При этом, вести фиксацию может не только адвокат. Право записи обыска гражданами или представителю компании (при обыске бизнеса) прямо прописано в законе.
Впрочем, у этой медали новаций есть обратная сторона.
Непринятие доказательств, полученных в результате незаконных действий, чревато проблемами для расследования “настоящих дел”.
Если же имеет место попытка “кошмарить” бизнес или “прессовать” конкретного человека, то изначально понятно – такие уголовные производства до суда никто доводить не собирается. А “терпилы” останутся заложником произвола и фигурантами дела, открытого ради галочки или в виде предупреждения.
Кроме того, обнародование видеоматериалов с обысков стороной защиты отныне возможно исключительно по письменному разрешению стороны следствия. Как и прочих фактов и сведений, которые стали известны адвокатам при отстаивании интересов своих клиентов.
За такие несанкционированные действия прокурорами, судьями или адвокатамипо разглашению тайны следствия предусмотрена ответственность.
3. Запрет на проведение обыска без адвоката
Обыск без допуска адвоката отныне является противозаконным. В случае появления на горизонте правоохранителей для проведения какого-либо следственного действия, гражданин имеет право вызвать защитника.
При этом, если адвоката не допустят, то все собранные доказательства и материалы будут считаться недопустимыми.
Правда, установлено и ограничение по времени на прибытие защитника на место – 3 часа.
Недопуск адвокатов долгие годы считался едва ли не главным бичем украинской правоохрантельной системы.
Это позволяло незаконно изымать личные деньги и ценности граждан (не имеющих отношения к уголовному производству и разыскиваемым доказательствам), добиваться от последних подписи на протоколе обысков без указания письменных возражений и допущенных в ходе “шмона” нарушений.
4. Запрет на изъятие техники
С 7 декабря запрещается изъятие оригиналов финансовых документов, компьютерной техники, серверов, мобильных телефонов. Заявленная революционной норма де-факто оказалась “червивой”.
Дело в том, что правки в УПК с одной стороны действительно установили запрет на изъятие техники и оригиналов документов (выносить можно только их копии). Это позволяет суду отныне считать таковыми снятые следователем или прокурором (с помощью специалистов) цифровые копии информации с серверов и прочих устройств. Что является шагом вперед.
С другой стороны, у правоохранителей все же остается широкий спектр инструментария для того, чтобы продолжать устоявшуюся практику изъятия оборудования. Новая редакция ст.168 УПК допускает это с формулировкой – это имеет место, “когда необходимо провести экспертное исследование техники”. А также в тех случаях, когда доступ к оборудованию ограничивается владельцем или паролем.
Кроме того, запрет на временное изъятие электронных информационных систем или их частей, мобильных телефонов не касается случаев, когда их предоставление вместе с информацией, которая на них содержится, является необходимым условием проведения экспертного исследования. Или если такие объекты получены в результате совершения уголовного правонарушения или являются средством или орудием его совершения.
Это фактически “обнуляет” новшество и на практике приведет к тому, что все останется без изменений. Ведь 99,9% случаев доступ к серверам любой компании запаролен в целях безопасности. То есть, благовидный предлог “вынести” оборудование имеется. А любой найденный при “шмоне” телефон следствие заранее может посчитать средством, с помощью которого совершалось или планировалось преступление.
ВИнтернет ассоциации Украиныуже заявили на этот счет, что необходимость проведения экспертного исследования с точки зрения правоохранителей присутствует в 100% случаев изъятия. Мало того, ранее действовавшие нормы УПК предписывали копировать информацию как основной способ извлечения электронных доказательств. А новый — только “в случае необходимости”.
5. Аудиофиксации судебных заседаний по ходатайствам прокуроров
Вводится обязательное требование к судьям вести аудиофиксацию (а с 1 января 2019 – видеофиксации) заседаний, включая процесс рассмотрения следственными судьями ходатайств прокуроров.
Исключение законодатель сделал только для тех “ухвал” служителей Фемиды, которыми дается добро на осуществление негласных следственно-розыскных действий (прослушки, визуального наблюдения и т.п.).
Без соответствующей записи процесса принятия решения о “шмоне” с участием соответствующего прокурора следственным судьям за выдачу неправосудных решений грозит ответственность, вплоть до уголовной.
Концепция поменялась
Несмотря на то, что значительная часть этих нововведение носит декоративный характер и может, при желании, обходиться правоохранителями, тем не менее, они свидетельствуют о важной тенденции.
Ранее тренд был в другом направлении – стремление к усилению полномочий силовиков в ущерб гражданам и бизнесу.
То, что теперь задумались о сужении прав контролирующих структур, уже вызвало комментарии, что нынешняя власть готовится к “плану Б”. То есть, к ситуации, когда маски-шоу будут устраивать уже против нее и близкого бизнеса. То ли в результате потери власти, то ли из-за действий все более активного НАБУ.