В Ашхабаде состоялась встреча Владимира Путина и президента Исламской Республики Масуда Пезешкиана
В преддверии саммита БРИКС, на котором планируется подписать договор о стратегическом партнерстве России и Ирана, наши лидеры встретились в Туркменистане. Им есть что обсудить не только в рамках двусторонних отношений наших стран, но и международного положения. Российский политолог, заместитель директора «Центра политических технологий», профессор ВШЭ Алексей Макаркин видит в Иране две разнонаправленные политические силы. И от их взаимодействия зависит, насколько всеобъемлющим будет партнерство наших стран.
Общение лидеров началось с участием делегаций, далее переговоры продолжились с глазу на глаз. Перед прессой Владимир Путин сказал: «Отношения с Ираном носят для нас приоритетный характер, и они развиваются очень успешно. В этом году мы наблюдаем рост товарооборота. Мы активно работаем вместе на международной арене, наши оценки происходящих в мире событий часто очень близки, даже совпадают».
Президент Ирана Масуд Пезешкиан ответил: «Принимая во внимание волю духовного лидера Исламской революции, наши отношения должны день за днём улучшаться и укрепляться. У нас очень много сейчас возможностей, и мы должны помогать друг другу. Наши принципы схожи, наши позиции на международной арене схожи с вами. Даст бог, мы тоже примем участие в БРИКС, и те документы, которые должны будут там подписаться, – мы сделаем всё для подписания этих документов».
На саммите БРИКС планировалось подписание договора о стратегическом партнерстве. Но на подготовку этих документов влияют факторы последних месяцев иранской политики. О них мы попросили рассказать российского политолога, заместителя директора «Центра политических технологий», профессора ВШЭ Алексея Макаркина.
– Для нашей страны отношения с Ираном важны. Так случилось, что самыми близкими нашими партнерами стали Северная Корея и Иран. В КНДР с 40-х годов правит династия Кимов, и даже при потеплении отношений с Южной Кореей они не обольщаются и не доверяют США. В Иране другая ситуация, там политическая элита более разнородна. Есть консерваторы, которых представлял погибший весной этого года в авиакатастрофе президент Эбрахим Раиси, есть реформаторы, которые пришли к власти в результате внеочередных выборов, выдвинув в президенты Масуда Пезешкиана. Стараниями убитого в 2020 году генерала КСИР (Корпуса стражей исламской революции) Касема Сулеймани началось сближение с Россией, которое продолжилось при Раиси. Они были уверены, что с Западом договорится невозможно. Сейчас президент Ирана принадлежит к той части элиты, которая надеется на возобновление сотрудничества с США.
Электоральное поле в Иране разнородно. И если представители сельскохозяйственных районов голосуют по подсказке местных священнослужителей, то в городах средний класс устал от санкций и голосует за реформаторов. Есть конспирологические теории о том, что духовный лидер Ирана Али Хаменеи хотел видеть президентом именно Пезешкиана, и тоже придерживается курса на договор с Западом. Но это только слухи. Иран хотел бы возобновить сделку с США, но на этом пути три препятствия. Первое: выборы в США. Если к власти придет Трамп, то он продолжит жесткую линию в отношении Ирана. Второе: эскалация конфликта с Израилем, который поддерживает Запад и может воспользоваться этой причиной для обрушения Ирана. Третье: военная верхушка Ирана придерживается консервативных взглядов и против сближения с США. Но опять же слухи и конспирология, в связи с убийствами лидеров «Хезболлы» проводятся расследования в отношении генералов КСИР, и их позиции в политическом поле Ирана могут пошатнутся.
Договор о стратегическом партнерстве с Россией начал готовится при Раиси, но с приходом Пезешкиана сменился министр иностранных дел и вся команда МИДа Ирана, которая готовила документ. Есть противоречия во взглядах России и Ирана на некоторые проблемные зоны. Например, спорные острова между Ираном и ОАЭ, где позиция России ближе к ОАЭ. Или Зангезурский коридор, где мнение Ирана склоняется к Еревану, а мы поддерживаем Баку. Все эти спорные вопросы необходимо решить до подписания договора о стратегическом партнерстве. Наши отношения будут оставаться крепкими, но вот масштабы взаимодействия может изменить ситуация в мире и на Ближнем Востоке в частности.