Предлагаю дать слово тем, кто воочию видел, как сражалась Красная армия летом 1941-го года, и кого вряд ли можно упрекнуть в подверженности советской пропаганде: военачальникам вермахта
Уже около 30 лет подряд, когда речь заходит о любых датах, связанных с событиями Великой Отечественной войны, от украинских (как и всех других постсоветских) западников слышен примерно один и тот же набор заунывных пропагандистских штампов.
Война у них не Великая Отечественная, а “советско-немецкая война двух диктаторов”; закончилась она не великой Победой, а “сменой одних оккупантов Украины другими”; “СССР смог выиграть войну, только завалив немцев трупами”; «за коммуняк никто не хотел воевать, в 1941-м году все сдавались и разбегались, поэтому кровавый НКВД понаставил за войсками заградотряды с пулемётами», и т.д., и т.п.
Поэтому надо не стесняться вновь и вновь тыкать носом всю эту публику в факты, которые они, при всём желании, ни опровергнуть, ни приписать «совково-рашистской пропаганде» не смогут.
Сегодня, в годовщину начала Великой Отечественной войны, немного поговорим о том, как в начале войны, летом 1941-го года, “никто не хотел защищать тоталитарный СССР”. Поэтому (по версии нынешних либералов-западников и националистов), из Красной армии при первой возможности кто бежал, кто массово сдавался в плен, отдельные фанатики погоды не делали, а вермахт уверенным маршем двигался к победе, пока не споткнулся о русские морозы, а потом уже подоспели и союзники со спасительным ленд-лизом, а потом заградотряды, ну и трупами завалили.
По этому поводу предлагаю дать слово тем, кто воочию видел, как сражалась Красная армия летом 1941-го года, и кого при этом в самую последнюю очередь можно упрекнуть в подверженности советской пропаганде: военачальникам вермахта.
Просто процитирую их широко известные дневники, мемуары и другие документы.
Больше всего цитат, объективности ради, приведу из военных дневников Франца Гальдера, начальника Генштаба сухопутных войск вермахта. Во-первых, так как они написаны во время самой войны, и фиксируют картину боевых действий в момент самих боевых действий, а не “после переосмыслений”. Во-вторых, так как Гальдер в силу должности имел самую полную картину происходящего на всех фронтах. Наконец, в-третьих, Гальдер после войны активно сотрудничал вначале с американцами, а затем и с правительством ФРГ: он был директором Штата военно-исторических исследований Армии США, официальным экспертом при правительстве ФРГ, старшим консультантом при исторической группе армии США. Был награжден не только нацистскими, но американскими наградами (в частности, в 1961 году главнокомандующий войсками США в Европе вручил Гальдеру высшую награду США, какую мог получить иностранный гражданский служащий – Похвальную грамоту за гражданскую службу). В общем, лицо, совершенно не «зараженное коммунистической пропагандой», а, наоборот, активно против СССР боровшееся – что в годы второй мировой, что в ходе “холодной” войн.
Итак, записи из дневника Гальдера:
“…наши войска в первый день наступления продвинулись с боями на глубину до 20 км, далее – отсутствие большого количества пленных, крайне незначительное количество артиллерии у противника…” (запись от 23 июня 1941 года).
“Следует отметить упорство отдельных русских соединений [под “русскими” и “Россией” нацисты в своих документах понимали весь Советский Союз и его армию] в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен” (запись от 24 июня).
“На всех участках фронта характерно небольшое число пленных, наряду с очень большим количеством трофейного имущества…” (запись от 28 июня).
“Сведения с фронтов подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где в войсках большое количество монгольских народностей… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т.п. в плен сдаются лишь немногие…
…Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это уже недопустимо” (запись от 29 июня).
“Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами” (запись от 7 июля).
“Русские войска сражаются, как и прежде, с величайшим ожесточением” (запись от 15 июля).
“Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник” (запись от 25 июля).
А вот высказывания других немецких военачальников и нацистских деятелей:
“Войска русских всегда храбро сражались и иногда приносили невероятные жертвы” (Эрих фон Манштейн).
“То, что солдаты Красной Армии продолжали сражаться в самых безнадежных ситуациях, совершенно не заботясь о собственной жизни, можно в значительной степени приписать храброму поведению комиссаров.
Разница между Российской Императорской Армией в годы Первой мировой войны и Красной Армией даже в самые первые дни германского вторжения была просто колоссальной. Если в прошлой войне русская армия сражалась как более или менее аморфная масса, малоподвижная, лишенная индивидуальностей, духовный подъем, вызванный идеями коммунизма, начал сказываться уже летом 1941 года” (Эрих Раус).
“Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали… противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению” (Курт фон Типпельскирх).
“…До войны с Советским Союзом немецкая армия несла удивительно малые потери. Во всех прошедших военных компаниях с начала войны немецкие сухопутные силы потеряли убитыми и пропавшими без вести в общей сложности менее 100 тыс. человек. Столько же, только убитыми потеряли уже в первые восемь недель войны против Советского Союза…” (Б.Мюллер-Гиллебрандт).
“Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа, ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали неоднократные предостережения видных военных специалистов по России…
Поведение русских войск, даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окруженными, русские не отступали со своих рубежей” (Г. Блюментрит).
“Их командиры моментально усвоили уроки первых поражений и в короткий срок стали действовать на удивление эффективно” (Г.фон Клейст)
“Если вспомнить, что Фридрих Великий противостоял противнику, обладавшему двенадцатикратным превосходством в силах, то кажешься сам себе просто засранцем. В этот раз мы сами обладаем превосходством в силах! Ну разве это не позор?” (Гитлер, запись от 28.1 1942 г.).
“Трагизм того, что мы войну проиграли, усугубляется тем, что мы могли ее выиграть. Первой причиной проигрыша войны, несомненно, была неожиданно большая сила сопротивления Красной Армии” (Риббентроп).
Думаю, более чем достаточно. Для тех, кто действительно хочет знать, как было на самом деле. А завтра продолжим тему – уже по поводу другого, одного из самых упорно вдалбливаемых нам мифов о Великой Отечественной
Автор: Евгений Филиндаш
Подписывайся на рассылку новостей в Telegram