Правительство пошло на крайние меры для обуздания внутренних цен на дизельное топливо и автомобильные бензины. В принципе на рынке их не исключали. Но все равно они оказались неожиданными по своей жесткости и неоднозначности для последующего развития событий.
Премьер Михаил Мишустин 21 сентября подписал постановление о «временных ограничениях на экспорт автомобильного бензина и дизельного топлива». Первый замминистра энергетики Павел Сорокин пояснил, что запрет носит «бессрочный» характер.
На столь драконовские действия правительство пошло не от хорошей жизни. С начала апреля до 15 сентября оптовые цены на бензин АИ-92 выросли с 45 тыс. руб. за тонну до 70,5 тыс. руб. (+33%). Аи-95 к 15 сентября поднялся с 50 тыс. руб. за тонну до 76,4 тыс. (+50%). Летнее дизельное топливо прыгнуло на 46% — 73,758 тыс. за тонну.
Минэнерго обещало в начале оптового ценового ралли сдержать рост розничных цен в рамках инфляции. Но не удалось. По данным Росстата, накопленный рост розничной стоимости бензина с декабря 2022 года к 11 сентября составил 8,5%, а дизеля — 7,3%. А это намного выше как накопленной инфляции, так и подсчитанной в годовом выражении.
Ценовой галоп и нарастающий дефицит топлива на АЗС не мог не вызвать нарастающего недовольства всех отрядов потребителей. Особенно возмутились аграрии. Остро необходимое в период жатвы и сева озимых летнее дизтопливо по приемлемым ценам вымывалось с рынка на глазах. Министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев был недоволен неэффективными мерами, которыми Минэнерго пыталось остановить ценовой вал. В частности, увеличение на 1% доли биржевой торговли дизелем и бензинами дало в августе только незначительный и краткосрочный эффект. Патрушев стал публично выступать за экспортное эмбарго. Лоббистские возможности главы Минсельхоза переоценить трудно. 20 сентября в ходе его отчета в Госдуме наступил момент истины. Первого заместителя министра энергетики Павла Сорокина, которого пригласили на парламентский час, председатель Госдумы Вячеслав Володин обвинил в бездействии и пояснил, что увеличение топливных цен неизбежно ведет к росту стоимости продовольствия.
На Сорокина было больно смотреть. Наблюдатели поняли, что дело стремительно идет к объявлению самых жестких мер принуждения к снижению цен. Сразу отреагировали биржевые игроки. Котировки поползли вниз еще накануне введения экспортного запрета. Естественно, затем они перешли к падению.
Уже в конце первого «запретного» дня правительство решило подвести первые итоги. Вечером 22 сентября вице-премьер Александр Новак провел совещание с представителями нефтяных компаний по ситуации на внутреннем рынке нефтепродуктов. Было зафиксировано снижение цен на Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой бирже с начала прошедшей недели на все основные виды нефтепродуктов. Биржевые цены на бензин Аи-92 в европейской части России упали более чем на 20% с 18 сентября, на Аи-95 — на 22%, на летнее дизельное топливо — на 18%.
При этом нефтяники заверили, что дефицита топлива в оптовом и розничном сегментах не отмечено. Запасы на НПЗ, нефтебазах и в резервуарах «Транснефти» вполне достаточны. По данным Центрального диспетчерского управления ТЭК филиала РЭА Минэнерго, суммарные товарные остатки автомобильных бензинов на НПЗ и нефтебазах на 20 сентября составили 1,9 млн т. Товарные остатки дизельного топлива на заводах, нефтебазах и в системе «Транснефти» составили 2,95 млн т.
Заодно подешевели и другие нефтепродукты. Мазут 22 сентября сбросил 2,91% — до 37 478 руб. за тонну. Сжиженные углеводородные газы — 3,1% — 26 896 руб., авиакеросин — 14,99% — 68 762 руб.
Впрочем, смягчения ценников непосредственно на АЗС замечено не было. Зато с мест появляется информация об отсутствии топлива на АЗС в ряде регионов. Но известно, что между оптовыми котировками и розничными ценами существует заметный временной лаг.
Так что, правительство может почивать на лаврах? Суровые нормы неизбежно ведут к победе?
Не всегда. Окончательное или хотя бы временное решение ценовой проблемы напрямую зависит от времени.
Эксперты и участники топливного рынка в большинстве своем предупреждают, что запрет на экспорт дизеля и бензина надо обязательно отменять через две-три недели, максимум месяц. Но, напомним, Сорокин говорит о «бессрочном» эмбарго. Конечно, это слово можно понимать в качестве временной меры. Однако в царской России термин «бессрочный» означал пожизненный срок.
Внутренние и внешние поставки углеводородов тесно переплетены. Прежде всего это касается летнего дизеля. Экспорт автобензина невелик — ежегодно не более 3 млн тонн. В год в России производится 85 млн тонн дизеля. Из них более половины (до 45 млн т) отправляется на экспорт. В последнее время наращивание производства дизеля осуществлялось именно под экспортные контракты. Причем ориентированные в основном на еврорынок. В прошлом году до введения морского эмбарго на ввоз российских нефтепродуктов (с 5 февраля этого года) 77% российских поставок дизеля приходилось на ЕС, Великобританию и Норвегию. Сейчас, после быстрой переориентации экспорта, 30% поступает в Турцию (откуда после небольшой переработки — в Европу), по 11% — в Саудовскую Аравию и Бразилию (этим странам собственного топлива не хватает).
Необходимо еще учесть, что оптовые цены на дизель выросли в этом году не только у нас, но в ЕС — более чем на 50%. Не случайно российским производителям более чем выгодно, особенно при ослаблении рубля, хотя бы окольными путями продолжать экспорт дизеля в ЕС.
Запрет на экспорт ведет к ежемесячной потере отечественного ТЭК порядка $4 млрд только по дизельным контрактам. Бюджет недосчитывается до 50 млрд рублей. К тому же есть опасность потери части зарубежных рынков — например, бразильского. Сейчас импорт из России в эту страну по дизелю составляет уже 67%. Год назад — ноль. Затянем с отменой запрета — бразильцы вернут поставки из США.
Правда, в ситуацию с нашими углеводородами неожиданно вмешались китайцы. Еще в июле в Пекине заподозрили возможность ограничения импорта дизеля из России, поставки которого они также увеличили в этом году. Поэтому Поднебесная в значительной мере нарастила закупки легкосернистой нефти марки ВСТО, из которой получаются лучшие сорта дизельного топлива. В результате пресловутый дисконт упал с $15 за баррель до ноля. То есть котировки этого «коктейля» сравнялись с эталонным Brent. Более того, по данным Bloomberg, октябрьские фьючерсы на ВСТО (ESPO по-английски) идут с 50-центовой надбавкой. Между прочим, экспорт ВСТО достигает трети экспортного баланса. При этом дорожает и наша экспортная марка Urals.
Так что смерть дисконта не за горами.
Такой расклад цен на внешних углеводородных рынках, конечно, нам выгоден. Однако может обостриться внутренняя рыночная ситуация. Нефтяники предупреждают, что вскоре нефтепродуктовые хранилища будут переполнены лишним дизтопливом, и тогда придется сокращать производство на НПЗ. Возобновить его будет непросто.
В результате российский рынок моторного топлива, замкнув круг, вернется к летнему дефициту, а значит — к новому рывку цен как оптовых, так и розничных. Таким образом, ценовая ситуация даже в случае продолжения удешевления автомобильного топлива остается неустойчивой, и риски нового витка роста цен никуда не делись.
Выход — срочно, не позднее 1 ноября, заменять всеобщий запрет экспорта на более гибкие меры регулирования рынка. Надежда на это есть. По словам директора департамента переработки нефти и газа Минэнерго Антона Рубцова, правительство прорабатывает «донастройку налоговой системы», чтобы обеспечивать топливом внутренний рынок по приемлемым ценам независимо от внешней конъюнктуры. Видимо, речь идет о некотором увеличении экспортных пошлин и демпфера. Во всяком случае, к этим шагам призывает председатель Комитета Госдумы по энергетике Павел Завальный. Подготовлен также проект указа президента, разрешающий нефтяной экспорт только производителям.
Первый шаг к смягчению запрета на вывоз дизеля и бензина правительство уже сделало. 25 сентября опубликовано постановление, разрешающее экспорт судового топлива (это может быть и судовой мазут, и дизтопливо), газойля (топлива, уступающего по качеству классическому дизелю) и средних дистиллятов. Лиха беда начало…