Европа по-прежнему не знает, что делать с беженцами. Миграционный вопрос за три года слишком уж изменил политический ландшафт в ЕС.
Популисты и ультраправые – это уже далеко не маргиналы, а депутаты парламентов, министры в правительствах, чиновники в локальных органах власти. Сегодня выбор между ценностями и международным правом и сохранением политического капитула в своих странах становится еще более сложным для европейских лидеров.
ЕС близок к тому, чтобы поднять белый флаг перед армией популистов, ряды которой пополняются с каждыми выборами. На саммите по вопросам миграции, который проходил в Брюсселе в конце июня, решили закрыть для мигрантов двери старого континента. И это в тот год, когда показатель нерегулируемого пересечения границ ЕС беженцами упал на 95% (хотя Варшаве, Вене или Будапешту этот факт не помешал праздновать призрачную победу).
На саммите политики пришли к целому ряду компромиссов.
Главы государств и правительств 28 стран Евросоюза договорились о более активной поддержке европейской пограничной службы Frontex, создании специальных “платформ региональной разгрузки”, контроле вторичных мигрантов и финансировании образовательных программ для беженцев в Турции на сумму 3 млрд евро.
Что касается Европейского агентства по охране внешних границ Frontex, то все усилия направлены на то, чтобы уменьшить уровень преступлений по незаконной перевозке людей в ЕС. Во многих странах Ближнего Востока или Северной Африки работают целые “центры контрабандистов”, где за пару тысяч долларов можно купить заветный билет к европейским берегам. Конечно, если твоя лодка не утонет где-то в Средиземном море.
Платформы регионального разгрузки – это так называемые лагеря для беженцев за пределами Европейского Союза, хотя политики стараются избегать такой характеристики.
Именно в таких центрах планируется принимать просителей убежища или размещать тех, кто был задержан при попытке пересечь границу с ЕС. Например, через Средиземное море. Проблема в том, что сегодня сложно представить, где Евросоюз хотел бы размещать такие центры.
Например, Египет уже отказался строить на своей территории что-то подобное. Ливия с гражданской войной, десятками исламистских группировок, несколькими правительствами мало подходит для такой роли. Другие североафриканские страны вряд ли согласятся на это только из чувства гуманизма. То есть сегодня это выглядит не только малореальным, но и невероятно сложным с политической перспективы.
В планах – строительство новых центров внутри ЕС.
В таких местах будет решаться судьба беженцев и экономических мигрантов.
Соответственно, беженцев направят в заинтересованные государства ЕС, экономических мигрантов – депортируют в страну происхождения.
На первый взгляд, интересное предложение, но несвоевременной и малопрактичное. Нечто подобное можно было создавать во времена пика миграционного кризиса, когда у местных органов власти и пограничных служб не было ни времени, ни соответствующих ресурсов, чтобы обработать информацию о мигрантах или беженцах.
Если это не было сделано три года назад, то теперь остается только надеяться, что у экономических мигрантов, выдающих себя за беженцев, вдруг проснется совесть.
Речь идет о случаях, когда мигранты уничтожали все персональные документы и рассказывали драматические истории побега от террористов “Исламского государства”. На самом деле такой персонаж мог приехать из вполне безопасного и спокойного места за вожделенной немецкой социальной помощью.
Что касается принятия беженцев заинтересованными государствами Европейского Союза, то нет сомнений, что Вышеградская четверка вряд ли появится в этом списке.
Страны, которые изначально самоустранились от общей европейской проблемы, как то Польша или Венгрия, не готовы отказываться от ранее занятых позиций в пользу европейского единства и помощи беженцам. В этом вопросе все остается без изменений. Почти без изменений.
Беженцы, как и раньше, будут приниматься странами Западной Европы, только какими именно – решать будут уже не они.
Если раньше условный сириец, убегающий от ИГИЛ, Асада, России или других подобных персонажей, мечтал о новой счастливой жизни, например, в Германии, то теперь же он вообще не будет иметь представления, куда направят его европейские бюрократы.
Что касается Турции, то стоит вернуться в 2016 год, когда ЕС удалось достичь договоренностей с Анкарой. Тогда страна Реджепа Тайипа Эрдогана обязалась лучше контролировать свои границы, что значительно уменьшило миграцию в Евросоюз по “Балканскому маршруту”. Однако надо заметить, что это увеличило нагрузку на центральный маршрут – из Ливии в Италию.
Это вызвало ряд других проблем – начиная от рисков и угроз для беженцев и заканчивая скандальными слухами о том, что итальянское правительство финансирует ливийских бандитов и военачальников, чтобы те не допускали миграции людей в ЕС.
Кроме этого, соглашение с Анкарой неоднократно критиковали правозащитные организации. В Турции все больше ущемляется оппозиция и идет исламизация страны, а благодаря конституционной реформе Эрдоган увеличил свою власть.
Турцию также обвиняют в непрозрачности использования средств ЕС, но это все не помешало выделению второго транша.
Несмотря на положительные отзывы европейских сторонников ограничения миграция, договоренности все же выглядят для них призрачным триумфом. Несмотря на старания, ЕС так и не создал действенных механизмов контроля за миграцией.
А вот поражение либерального и левого крыла Евросоюза оказалось окончательным. К тому же новый миграционный курс ЕС не способен решить гуманитарный кризис на Ближнем Востоке и в Северной Африке, который и вызвал массовый поток беженцев.