Ягенка Вильчак (Jagienka Wilczak), Polityka, Польша
Как сообщила Gazeta Wyborcza, состоящий в партии «Право и Справедливость» (PiS) бывший мэр города Воломин и глава регионального отдела профсоюзного движения «Солидарность» хотят, чтобы Институт национальной памяти (польский – прим. ред.) ликвидировал в селе Оссув могилу красноармейцев, появившуюся там в 1920 году. В своем письме они отмечают, что она «может стать источником конфликтов и создать повод для провокаций». Они просят «перенести останки солдат большевистской армии, покоящиеся в полях под Оссувом, и демонтировать памятник, который был возведен в честь захватчиков, собиравшихся на штыках, через труп Польши, принести революцию в сердце Европы. (…). Оссув — важное для поляков место, а там прославляют большевиков».
Много лет могилой никто не интересовался
Этим бойцам не улыбнулось солдатское счастье: после битвы их похоронили не на кладбище, а в общей могиле. Кем они были, как их звали, сколько им было лет, неизвестно. Их останки спокойно лежали в земле, а их судьбой никто особенно — или, точнее, вообще — не интересовался.
О могиле было известно из устных рассказов, не было даже точной информации, сколько человек там похоронили. Однако в 2008 году в ходе создания ландшафтного парка, посвященного Варшавской битве, археологи раскопали курган и обнаружили в могиле останки 22 человек. Одни, по всей вероятности, принадлежали заблудившемуся английскому наблюдателю: на это указывала найденная английская военная куртка. Дальше вокруг могилы возникали одни скандалы и проблемы: установка надгробного обелиска была запланирована на 2010 год, а проведение торжественной церемонии должен был взять под свой патронат спикер Сейма Бронислав Коморовский (Bronisław Komorowski). Инициатором мероприятия выступал Совет охраны памяти борьбы и мученичества.
Все могло бы пойти иначе и обойтись без скандалов, если бы под Смоленском не произошла авиакатастрофа, в которой погиб, в частности, генеральный секретарь Совета Анджей Пшевозник (Andrzej Przewoźnik). Все изменилось, а тема могилы в Оссуве (или, точнее, в окрестностях Оссува) начала распалять страсти и пробуждать демонов. Именно тогда впервые прозвучали слова о захватчиках, которые собирались «через труп Польши принести в Европу революцию». Сейчас мы видим лишь повторение фраз из старых писем.
Почему мы не можем оставить могилы в покое?
Все это правда: большевики напали на Польшу и сеяли по дороге смерть, не оглядываясь ни на какие договоры. Так было. Но мы победили. Неужели спустя почти сто лет мы не способны оставить покоящихся под Оссувом солдат в покое? Мы даже не знаем, кем они были: убежденными большевиками или людьми, которых призвали в армию, как, например, многих потомков поляков, живших в дореволюционной России. Неужели мы не способны проявить великодушие победителей? Они погибли почти век назад, а мы ведем себя так мелочно и спорим над их могилой. Что нам это дает? Неужели благодаря этому мы чувствуем себя большими патриотами? В нашей истории, в том числе того периода, можно найти множество прекрасных моментов, которые позволяют испытывать чувство радости и гордости. Неужели такая форма мести (чем еще это можно назвать) приносит кому-то удовлетворение? Должна ли политическая война принимать такое обличье? Следует спокойно задуматься над этими вопросами и поискать на них честные ответы в своем сердце.
Мне бы хотелось привести здесь цитату из статьи профессора Антония Дудека (Antoni Dudek), которая появилась на страницах газеты Rzeczypospolita в том самом 2010 году, когда вспыхнула война за могилу в Оссуве. Я полностью разделяю эту позицию и считаю, что именно такой подход следует называть проявлением патриотизма.
«С момента окончания польско-большевистской войны прошло уже 90 лет. Это достаточно долгий срок, чтобы взглянуть на события тех лет спокойно, без излишних эмоций. Поэтому идея совместить торжества по случаю грандиозной победы, которую одержали солдаты возрожденного польского государства 15 августа 1920 года над большевиками, с открытием монумента, посвященного жертвам противоположной стороны, кажется мне абсолютно правильной.
Я убежден, что мы способны сделать такой жест и не только почтить память наших героев, которые защищали польскую независимость, но и вспомнить о трагической судьбе бойцов армии захватчиков. Не следует забывать, что многие оказались в ее рядах не по собственной воле. Мы уважительно относимся к могилам всех иностранных солдат, которые покоятся в польской земле, поэтому я не вижу причин возмущаться по поводу идеи поставить им символический обелиск.
Я не согласен с утверждением, что таким образом мы воздвигаем памятник Красной армии, которая стремилась завоевать Польшу и всю Европу. Мы, разумеется, не должны воздвигать памятники преступным режимам, как коммунизм и нацизм, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы почтить память конкретных солдат, погибших в той войне. (…) Возвращаясь к теме обелиска в Оссуве. В этом монументе символично то, что он имеет форму креста. Сложно назвать его символом Красной армии или большевиков, которые называли одной из своих основных целей борьбу с церковью и религией. При этом большинство солдат, сражавшихся в рядах Красной армии в те годы, были верующими. И это, пожалуй, красноречивее всего говорит о том, что таким памятником мы не прославляем преступный режим или армию захватчиков, а отдаем дань памяти конкретным солдатам, павшим под Оссувом».