Конфликт за право контроля над Кашмиром (официально – провинцией Джамму и Кашмир), высокогорным регионом в Гималаях, длится столько же, сколько существуют независимые Индия и Пакистан – то есть с 1947 года.
Тогда Великобритания согласилась дать свободу своим колониям, и было решено, что Британская Индия будет разделена на две части по религиозному признаку. Те провинции, жители которых преимущественно исповедовали индуизм, должны были отойти, собственно, Индии, а мусульманские регионы выделили в отдельное государство – Пакистан. Кажущаяся логичной схема на практике сработала, мягко скажем, не идеально, и одной из самых больших проблем стала северная провинция Кашмир.
Благие намерения
Дело в том, что большинство населения Кашмира исповедовало ислам, однако правящая верхушка, включая верховного правителя, махараджу Хари Сингха, были либо индуистами, либо сикхами, и склонялись к присоединению к Индии. Кашмирские мусульмане ответили беспорядками, в которых участвовали также пришедшие с территории Пакистана “добровольцы”, а позже и регулярные войска. В ответ Хари Сингх заявил о присоединении Кашмира к Индии, призвав её на помощь в борьбе с беспорядками и внешним вторжением. Так спустя всего два месяца после объявления независимости Индии и Пакистана, две новорожденные страны вступили в войну.
По её итогам Индия сумела установить контроль над примерно 60% территории провинции, Пакистан контролировал остальные 40%. При этом оба государства считают себя законными владельцами всего Кашмира, а удерживаемую оппонентами часть, говоря современной украинской терминологией, полагают “временно оккупированными территориями”.
ООН неоднократно предлагала разрешить вопрос принадлежности Кашмира путём плебесцита, однако Индия этот вариант категорически отвергает, во-первых, до тех пор, пока Пакистан не освободит удерживаемую им часть региона, а во-вторых, до тех пор, пока на территории индийской части Кашмира продолжают деятельность вооружённые группы исламских сепаратистов.
В настоящее время обе части Кашмира – индийская и пакистанская – имеют “особый статус” в составе своих государств. Так, индийский штат Джамму и Кашмир имеет даже более широкую автономию, чем прочие субъекты федеративной Индии. В частности, ни один закон, изданный федеральным правительством, не имеет силы в штате до тех пор, пока он не ратифицирован местным парламентом. Кроме того, действует специальная норма, запрещающая жителям других индийских штатов покупать здесь землю или недвижимость.
Первая индо-пакистанская война оказалась далеко не последней. И предметом спора почти всегда оказывался Кашмир.
Индо-пакистанские войны
Так, в 1965 году спецслужбы Пакистана намеревались устроить с этой целью вооружённое восстание, ключевую роль в котором должны были сыграть подготовленные в специальных лагерях в пакистанской части Кашмира боевики. В Индии, впрочем, узнали о пакистанских планах и нанесли упреждающий удар: индийская армия перешла линию разграничения с целью уничтожения лагерей подготовки, Пакистан ответил ударом на удар. Началась вторая индо-пакистанская война.
Всего за два месяца активной фазы боевых действий стороны потеряли убитыми и ранеными около 20% участвующих в войне сил, не сумев добиться решительного успеха. В этой ситуации, да к тому же пребывая под серьёзным давлением со стороны ООН, а также, что более важно, США и СССР, Индия и Пакистан вынуждены были заключить мир на условиях статус-кво. При этом в обоих странах считают, что вторую индо-пакистанскую войну выиграли именно они, сорвав планы агрессора – т.е. противоположной стороны.
Третья индо-пакистанская война 1971 года не касалась напрямую Кашмира: тогда Индия вмешалась в антипакистанское восстание в восточной части страны, которая с её помощью обрела независимость и сейчас известна как Бангладеш.
В 1984 году между Индией и Пакистаном возник конфликт вокруг территории ледника Сиачен, закончившийся частичной, но малоубедительной победой Индии. Жертвами конфликта стали около 2000 солдат с обеих сторон, большая часть из которых погибли не от огня противника, а из-за невыносимых природных условий.
Бои за Сиачен стали последним прямым военным столкновением между Пакистаном и Индией – в том числе и потому, что обе стороны к 90-м обзавелись ядерным оружием, и полномасштабная война формата 1965 или 1971 года могла бы иметь опустошительные последствия для обоих государств.
“Гибридная” эпоха
Однако это вовсе не значит, что в Кашмире наступил мир. Наоборот.
Спустя пять лет после того, как активные бои на леднике Сиачен утихли, в 1989 году на фоне ухудшения социально-экономической обстановки и после якобы фальсифицированных Индией выборов в парламент штата Джамму и Кашмир в регионе вспыхнули вооружённые столкновения между индийскими властями и местными мусульманскими радикальными организациями.
Власти Индии объявили в регионе чрезвычайное положение, приостановили функцинирование кашмирской автономии и ввели в регион до 20 дивизий регулярной армии для борьбы с повстанцами. В этой ситуации Нью-Дели удалось сохранить контроль над регионов в целом, однако активная партизанская война против правительственных войск в регионе продолжалась примерно до середины 90-х, а в целом противостояние правительственных сил и сепаратистских исламских группировок не утихает и по сей день вот уже почти 30 лет.
Индия утверждает, что повстанцы получают материально-техническую и военную помощь из Пакистана. В Исламабаде обвинения отвергают, заявив, что оказывают “борцам за свободу Кашмира” лишь моральную и дипломатическую поддержку.
Пользуясь современной украинской политической терминологией, можно назвать этот этап противостояния в Кашмире “гибридной войной” между Индией и Пакистаном: главной головной болью для индийской стороны здесь являются не собственно пакистанские войска, а радикальные сепаратистские и исламистские группировки. Индия утверждает, что повстанцы получают материально-техническую и военную помощь из Пакистана, а самое главное – что Пакистан позволяет размещение их баз на своей территории, где они являются недосягаемыми для индийских военных и служб безопасности. В Исламабаде обвинения отвергают, заявив, что оказывают “борцам за свободу Кашмира” лишь моральную и дипломатическую поддержку.
Добавим, что, хотя в целом ряде случаев взаимосвязь между повстанцами и пакистанскими властями сложно отрицать, в других случаях индийские власти склонны записывать на счёт Пакистана даже те инциденты, к которым он, возможно, и не имеет непосредственного отношения.
“Гибридный” конфликт вполне регулярно перерастает в прямую конфронтацию между регулярными армиями враждующих государств. О маневренных военных действиях с занятием населённых пунктов речи не идёт, однако регулярные артиллерийские дуэли, авианалёты и операции различных сил специального назначения поддерживают обстановку в регионе в весьма “подогретом” состоянии. Регулярные войска Индии и Пакистана всё-таки участвуют в конфликте, но в ограниченном формате приграничных стычек, сопровождающихся, впрочем, активным применением артиллерии и даже авиации.
Одним из наиболее крупных конфликтов стала так называемая Каргильская война 1999 года. Впрочем, в Индии именно слова “война” обычно избегают, а в Пакистане вообще отрицают своё участие в конфликте. В начале мая около тысячи исламистов (преимущественно пакистанцев и афганских моджахедов) проникли на территорию индийского Кашмира через линию разграничения в районе Каргил, который и дал название войне.
Считается общепризнанным фактом, что во вторжении также принимало то или иное количество кадровых военных Пакистана (известно, в частности, о восьми пакистанских военных, попавших в индийский плен), а также то, что действия мятежников поддерживались пакистанской артиллерией. Пакистан участие своих военных в операции отрицает, хотя и признаёт, что армия Пакистана была вынуждена реагировать на нарушения его суверенитета индийской стороной.
В частности, ПВО Пакистана удалось сбить от одного до трёх (по индийским и пакистанским данным, соответственно) самолётов ВВС Индии, наносивших удары то ли по позициям “террористов” на территории Индии (по индийской версии), то ли по позициям армии Пакистана, причём находясь в его воздушном пространстве (по версии пакистанцев).
Поначалу участникам вторжения удалось добиться успехов, однако к концу июля правительственные войска Индии полностью вернули утраченные позиции.
На пороге ядерной войны
Следующее крупное (и, пожалуй, крупнейшее) обострение со времён второй индо-пакистанской войны произошло в 2001-2002 годах. 13 декабря 2001 года группа террористов группировок “Лашкаре-Тайба” и “Джаише-Мухаммед” атаковала здание парламента Индии в Нью-Дели. Жертвами атаки стали 9 граждан Индии, ещё 22 получили ранения. Обе террористические группировки, стоящие за атакой, базировались в пакистанской части Кашмира, и Индия поспешила возложить на Исламабад ответственность за случившееся. В Пакистане обвинили индийские власти в том, что они сами организовали атаку для дискредитации кашмирских борцов за свободу.
Событие, похоже, переполнило чашу терпения Индии, терпевшей непрекращающиеся атаки пропакистанских и фундаменталистских группировок к тому моменту уже 12 лет, потеряв в противостоянии с ними около 30 тысяч военнослужащих и мирных жителей. Индийский Правительственный комитет по безопасности (Cabinet Commettee on Security, CCS) разработал план ограниченной военной операции, в ходе которой индийские силы должны были уничтожить силы “Лашкаре-Тайба”, “Джаише-Мухаммед” и других группировок в пакистанской части Кашмира.
Операция, получившая кодовое название “Мощь”, должна была начаться 14 января 2002 года. Основную роль в ней должна была сыграть авиация, а также войска специального назначения, однако рассматривался и вариант того, что армия Пакистана вмешается, и частная операция перерастёт в полноценную войну. Для участия в ней Индия сосредоточила у линии разграничения в Кашмире группировку в 500 тысяч человек.
С учётом численности группировок стран, назревающее столкновение обещало быть самым масштабным со времён Второй мировой войны, а наличие у обоих участников ядерного оружия превращало его и в вовсе беспрецедентное в истории человечества событие.
ООН, США, Россия и ряд других стран предпринимали колоссальные усилия по предотвращению войны, и буквально накануне операции им удалось достичь определённого успеха. Президент Пакистана Первез Мушарраф выступил с завялением, в котором, во-первых, признал атаку на индийский парламент террористическим актом, во-вторых, осудил террористические методы борьбы за свободу Кашмира, в-третьих, пообещал вести активную борьбу с терроризмом на своей территории.
Среди прочего, он объявил, что деятельность “Лашкаре-Тайба”, “Джаише-Мухаммед” и ряда других группировок отныне запрещена в Пакистане, а любое сотрудничество с этими организациями будет караться по закону.
Выступление Мушаррафа (в сочетании с серьёзным дипломатическим давлением) вынудило Нью-Дели отказаться от военной операции.
Но стоило миру вздохнуть с облегчением, как террористы из “Лашкаре-Тайба” нанесли новый удар: трое боевиков открыли огонь по жителям Калучак в индийской части Кашмира, убив 31 человека – преимущественно членов семей индийских военных, включая 10 детей и 8 женщин.
Индия сочла атаку на Калучак свидетельством неискренности обещаний Мушаррафа и вернулась к подготовке военной операции.
“Пробил час решающей битвы. Мы должны победить в нашей войне”, — обратился индийский премьер Ваджпаи к армии.
“Если нам навяжут войну, мы готовы принести любые жертвы, защищая свою родину”, — ответил Мушарраф.
29 июля ВВС Индии нанесли удары по пакистанской армии вблизи линии разграничения, уничтожив позиции артиллерии с которых якобы обстреливали индийских солдат. Спустя два дня в округе Купвара была предпринята ещё одна аналогичная операция, в которой на сей раз участвовала не только авиация, но и наземные войска специального назначения. Пакистанская сторона ответила на эти атаки массированными обстрелами индийских позиций. Ситуация стремительно катилась к войне, и война эта почти наверняка должна была стать ядерной: по крайней мере, президент Пакистана Мушарраф подтвердил, что его страна готова нанести ядерный удар по Индии первой в случае, если этого потребует военная необходимость.
Однако в последний момент то ли под давлением международного общества, то ли из страха сгореть в пламени ядерной войны, а скорее всего и по той, и по другой причине стороны отказались от полномасштабной эскалации и начали гасить градус напряжения. К октябрю 2002 года как Индия, так и Пакистан вывели из Кашмира развернутые здесь военные группировки, и мир мог вздохнуть с облегчением.
Однако об урегулировании конфликта вокруг Кашмира можно было только мечтать.
Взрывоопасный регион
Во-первых, регион регулярно сотрясают массовые беспорядки сторонников присоединения Кашмира к Пакистану. Военизированная индийская полиция без особых колебаний применяет оружие против протестующих. К примеру, в 2016 году в ходе беспорядков, вспыхнувших после убийства индийскими силами безопасности активиста одной из радикальных группировок Музаффара Варни, погибли свыше 80 местных жителей. В следующем году очередная вспышка насилия была связана с проведением выборов в парламент Кашмира, которые в результате оказались фактически сорванными. В апреле 2018 года в столкновениях погибли десять протестующих и двое полицейских.
Во-вторых, в Кашмире продолжают действовать военизированные исламистского и сепаратистского толка, осуществляющие атаки на индийских военных, административные объекты и мирное население в том числе и за пределами собственно Кашмира. Так, одной из самых кровавых атак такого рода стало нападение на Мумбаи в 2008 году, в ходе которого десятеро террористов убили 170 человек.
Менее значительные, однако тоже весьма кровопролитные атаки происходят ежегодно: в одном только 2016 году, к примеру, мятежники атаковали военный аэропорт в городе Патханкот, отделение сил безопасности в Пемпоре, военный лагерь индийской армии в Ури и так далее.
Стоит добавить, что если, скажем, в 80-х и 90-х годах среди представителей вооружённых групп преобладала сепаратистская риторика, то с 2000-х начали преобладать фундаменталистские лозунги. По всей вероятности, причиной этого является активная инфильтрация в регион боевиков Аль-Каиды и близких к ней организаций из соседствующего с Кашмиром Афганистана.
В-третьих, не менее регулярно происходят приграничные артиллерийские дуэли между пакистанскими и индийскими силами, размещёнными вдоль линии разграничения. Как правило, начинаются они с того, что индийская сторона производит артиллерийский удар якобы по лагерям и местам скопления боевиков, готовящихся перейти границу и вторгнуться на индийскую территорию. Пакистанские войска обычно отвечают огнём, что и приводит к завязыванию артиллерийских дуэлей, которые могут длиться от нескольких дней до нескольких недель.
В результате подобных приграничных стычек гибнут как военнослужащие обеих стран, так и мирные жители. Судя по всему, общий характер военных действий здесь весьма похож (с поправкой, конечно, на местные реалии) на то, что происходит в Донбассе.
Кашмир на Большой шахматной доске
Геополитическая рамка Кашмирского конфликта очерчена интересами трёх мировых сверхдержав: России, США и Китая.
Россия традиционно считается “другом” Индии ещё с тех пор, как в 50-х руководство СССР поддержало индийские претензии на Кашмир, осуществляло индийской армии активные поставки вооружения и так далее. С тех же самых пор Пакистан считается союзником США, хотя отношения между странами довольно трудно назвать безоблачными. Так, во время второй индо-пакистанской войны США и их союзники по НАТО отказались снабжать Пакистан оружием, в котором воюющая страна столь остро нуждалась.
Причина была проста: ни США, ни СССР не были заинтересованы в эскалации индо-пакистанской войны и добивались её скорейшего завершения. Однако для Пакистана это стало вполне определённым сигналом в том смысле, что складывать все пакистанские яйца в одну лишь американскую корзину определённо не стоит, и, возможно, следует поискать и других союзников. Логичным выбором в этом смысле стал коммунистический Китай.
Китай традиционно считает Индию стратегическим соперником в регионе. Кроме того, у стран имеются до сих пор нерешённые территориальные споры, в том числе вокруг всё того же многострадального Кашмира.
Дело в том, что Китай и Индия оспаривают принадлежность северо-восточной части Кашмира – плато Аксайчин, занимающее почти 20% территории Кашмира, но представляющее собой практически безлюдную высокогорную соляную пустыню. Аксайчин, впрочем, имеет большую важность для Китая, так как через него, к примеру, проходит Национальное шоссе №219, соединяющее Тибет с Синцзян-Уйгурским автономным округом Китая. Имеются у стран споры за право контроля и над другими территориями: Сикким, Южный Тибет (индийский штат Аруначал-Прадеш) и так далее.
Старый-добрый принцип “враг моего врага – мой друг” лёг в основу неформального союза между Китаем и Пакистаном, оказавшегося весьма плодотворным для последнего времени: считается, в частности, что технологии производства ядерного оружия Пакистан получил именно от Китая.
С другой стороны, шашни с китайскими коммунистами не способствовали симпатиям между Пакистаном и США, а с третьей – омрачали отношения Индии с СССР, а затем и с Россией, которая считает Китай своим стратегическим партнёром и союзником в противостоянии с США.
Террористические атаки 11 сентября 2001 года и последовавшее за этим вторжение США в Афганистан привели к резкому улучшению отношений между Вашингтоном и Исламабадом: Пакистан даже долгое время называли главным союзником США за пределами НАТО. Однако сегодня отношения между странами снова оставляют желать лучшего: президент Дональд Трамп фактически прямо обвиняет Пакистан в поддержке терроризма, хотя, как утверждают злые языки, куда больше США беспокоят связи Пакистана с Китаем, который в Белом Доме рассматривают в качестве одной из главных угроз доминированию Соединённых Штатов в стратегической перспективе.
А вот отношения между Индией и Китаем в последние годы значительно улучшились: в 2005 году удалось урегулировать часть территориальных споров, после чего МИД КНР Кун Цюань заявил, что Индия и Китай являются “добрыми соседями и хорошими друзьями”.
В 2012 году в ходе совещания китайского и индийского премьеров развитие добрососедских отношений между странами было названо ключевым приоритетом века. И Китай, и Индия входят неформальное содружество стран с Россией, Бразилией и Южной Африкой, известное как БРИКС.
Последний саммит глав государств, входящих в объединение, состоялся в июле 2018 года в Йоханнесбурге. Вместе с тем, Индия продолжает сохранять достаточно тёплые отношения с США, имеющие тенденцию к дальнейшему потеплению на фоне ухудшения пакистано-американских отношений.
Сегодняшнее обострение: вероятна ли большая война?
Но вернёмся к последним событиям в Кашмире.Новое обострение кашмирского конфликтав 2019 году пока развивается по вполне стандартному для последних десятилетий сценарию. 14 февраля террорист-смертник врезался на начинённом взрычаткой автомобиле в автобус с индийскими военными (точнее, со служащими военизированной полиции). Результатом атаки стала гибель 40 человек, что сделало данный теракт наиболее разрушительным в регионе с 2007 года. Ответственность за него взяла на себя исламистская группировка “Джейш э-Мухаммед”, выступающая за присоединение индийской части Кашмира к Пакистану. К слову, эту же группировку считают ответственной за атаку на индийский парламент в 2001 году. Несмотря на то, что с 2003 года в Пакистане организация объявлена вне закона, её базы находятся именно в пакистанской части Кашмира, откуда совершают атаки на объекты на территории Индии.
В Нью-Дели полагают, что “Джейш-э-Мухаммед” не просто пользуется негласной поддержкой властей Пакистана, но и фактически действует под руководством пакистанских спецслужб. В частности, там считают, что и к теракту 14 февраля также причастны власти давнего недруга.
26 февраля Индия предприняла акцию возмездия:12 самолётов индийских ВВС нанесли ударпо пакистанской части Кашмира. Официально целью удара были базы боевиков-исламистов в регионе. В Пакистане, впрочем, заверяют, что никаких боевиков в местах нанесения ударов не было, зато в результате них якобы погибли шестеро гражданских. Разумеется, в Пакистане расценили действия Индии как акт агрессии и привели свои войска в полную боевую готовность.
27 февраля ВВС Пакистана сбили в небе над Кашмиром два индийских самолёта. Один из них упал на индийской стороне линии разграничения, другой – на пакистанской территории. Пилот второго самолёта катапультировался и был взят в плен. В свою очередь, Индия заявила о том, что сбила истребитель F-16 ВВС Пакистана.
28 февраля и 1 марта в военных действиях наступило некоторое затишье. Кроме того, Пакистан передал индийской стороне пленённого пилота, что подтверждает искренность заявлений премьер-министра страны Имран Хана о том, что Исламабад заинтересован в скорейшем урегулировании кризиса.
Впрочем, уже 2 марта Индия и Пакистан обвинили друг друга в артиллерийских обстрелах, в которых по различным данным погибли до десяти мирных жителей, включая детей. 3 марта столкновения продолжились: по утверждениям пакистанской стороны, огонь индийских военных унёс жизни семерых человек, Индия же заявила о четверых погибших. Однако вечер 3 марта снова принес оптимистические известия: стороны конфликта достигли соглашения о возобновлении железнодорожного сообщения между Дели и Лахором, прекращённого после начала обострения.
Таким образом, пока ничего экстраординарного в Кашмире не происходит: по накалу страстей нынешний кризис далеко уступает событиям 2001-2002 годов и в целом не выходит за рамки “нормальных” обострений, случающихся вдоль линии разграничения по крайней мере раз в год.
Следует учитывать здесь и внутриполитический аспект. В апреле-мае 2019 года Индию ждут очередные парламентские выборы, на которых правящая националистическая партия “Бхаратия Джаната” попытается удержать власть, а левоцентристы из Объединённого прогрессивнго альянса попытаются эту власть отобрать.
Кашмирская проблема, к слову, занимает если не определяющее, то важное значение в программе премьера Моди: среди прочего, он анонсировал намерение пересмотреть статус провинции в составе Индии, в частности, отменив пресловутый запрет на покупку земли и недвижимости в Кашмире жителями других штатов. Короче говоря, в создавшейся ситуации Моди попросту не может позволить себе действия, которые могут быть трактованы как признак слабости, что, вероятно, в значительной степени объясняет воинственную риторику Нью-Дели.
С другой стороны, Индия всё-таки относительно цивилизованное государство, и решать узкополитические проблемы путём чрезмерной эскалации конфликта с соседней ядерной державой там вряд ли будут.
Всё это в сочетании с примирительной риторикой Пакистана даёт надежды на то, нынешнее обострение в Кашмире не будет иметь серьёзных негативных последствий. Вместе с тем, любой конфликт между обладателями ядерного оружия – достаточно серьёзный повод для беспокойства, а потому за развитием ситуации в ближайшие недели будут, безусловно, пристально следить во всём мире.