Попытка реконструкции того, что происходит за кулисами
Секретная дипломатия называется секретной именно потому, что она осуществляется в тени, в полутьме, в некоем недоступном для взоров публики и СМИ ничейном политическом пространстве. Вояж специального представителя Путина Кирилла Дмитриева в США может показаться исключением из этого правила. Дмитриев не только не пытался скрыть свой визит, но и устроил в Вашингтоне специальную пресс-конференцию, в ходе которой он, не будучи специально обученным скрывать свои мысли дипломатом, не прятался за ничего не значащими формулировками, а откровенно рассказывал о своих целях и задачах. Но все это не сделало путинскую секретную дипломатию в исполнении главы Российского фонда прямых инвестиций менее секретной. Наоборот, американский вояж Кирилла Дмитриева показал, как мало мы знаем – и сколько многого мы не знаем – о том, что происходит сейчас в отношениях между Россией и США в период попытки их радикальной реконструкции.
Начну с самых базовых вещей, открытых для нашего обозрения. Еще в середине марта между Кремлем и Белым домом все вроде бы было хорошо. К концу марта это «хорошо» в один миг – почти без всякого переходного периода – вдруг сменилось на «все плохо». После встречи в Саудовской Аравии между американской переговорной «двойкой» Рубио-Уолтц и российской переговорной «тройкой» Лавров-Ушаков- Дмитриев создалось впечатление, что распутывание гордиевых узлов в отношениях главных мировых ядерных держав пойдет ускоренными темпами. Но после двух встреч на техническом уровне в Стамбуле и Эр-Рияде все словно завязло в песке.
Эксперты объяснили этот обычный для российско-американских отношений переход от перезагрузки к перегрузке так: разрыв между украинскими планами Трампа и украинскими планами Путина оказался слишком масштабным и непреодолимым. Президент США хочет прекращения огня как такового. А президент РФ хочет устранения глубинных причин украинского кризиса и согласен рассматривать прекращение огня лишь как один из этапов на пути достижения этой цели, а не как самоцель. Это объяснение, скорее всего, является верным – но при этом и очень неполным. И вот что, по моему мнению, скрывается в зоне, которая пока так и осталась для нас невидимой.
Все мы люди, все мы человеки. И это «все мы человеки» подразумевает в том числе нашу склонность поддаваться влиянию окружающих, смотреть на мир их глазами. У одних политиков эта склонность больше. Про таких говорят: он мыслит так же, как и последний человек, которому он дал аудиенцию. У других лидеров эта склонность меньше. Они сами знают, чего им надо делать и способны игнорировать даже самые замысловатые попытки ими манипулировать. Но это, так сказать, общая схема. А конкретный лидер по имени Дональд Трамп умудряется совмещать в себе и то, и другое.
С одной стороны, он невероятно упрям и невероятно настойчив в исполнении тех своих желаний, которые приобретают характер навязчивой идеи. C другой стороны, нынешний президент США является живым воплощением английского словосочетание «mercurial temperament», которое обозначает непостоянство характера, его изменчивость, непоследовательность, склонность к капризам. Собственно, сам Трамп это не скрывает. Он постоянно высказывается в духе «может, я решу так, а, может, я решу и эдак!» Трамп одновременно является и объектом манипулирования – а если не манипулирования, то попыток управления – со стороны членов своей свиты, которые хотят «играть короля» и очень бодрым субъектом, который с удовольствием сталкивает всех вокруг себя, заводит себе фаворитов, через некоторое время бросает этих фаворитов и так далее.
Все это вкупе с такой особенностью американского текущего момента как абсолютное доминирование Трампа во властных структурах позволяет нам сделать информированное предположение о том, что происходит в вашингтонских кулуарах в плане налаживания (или нового разлаживания) отношений с Россией. Личное уважение к Путину, стремление заключить с ним «большую сделку», страх перед ядерной войной, искреннее неприятие неизбежного в ходе любых военных действий кровопролития – все это относится к числу констант «политического профиля» нынешнего американского лидера. Плюс к этому в окружении Трампа есть группа влиятельных советников (например, Стив Уиткофф и вице-президент Вэнс), которые не симпатизируют Украине и считают правильным завершение конфликта на приемлемых для России условиях.
Но это лишь одна из трех условных частей свиты Трампа. Вторая часть состоит из оппортунистов, готовых объявить «единственно правильной и гениальной» любой политический курс, который выберет их начальник. Например, государственному секретарю Марко Рубио пришлось сделать прямо-таки гигантский политический скачок для того, чтобы сделать свои взгляды в отношении России совместимыми со взглядами Трампа. Например, в совсем недавнем прошлом у Рубио была привычка постоянно обзывать Путина «гангстером». А когда в 2015 года Турция сбила российский военный самолет, сенатор Рубио призывал «защитить союзника США по НАТО» любой ценой – даже ценой риска войны с Россией.
Третья часть окружения Трампа – люди, которые не видят реальных поводов отказываться от традиционно враждебного по отношению к России политического курса. И таких людей в американской и в западной политической элите – не только в свите Трампа – по-прежнему больше всего. В практическом плане это означает, что как-только Путин и Трамп о чем-то договариваются – либо опосредованно, либо в ходе прямых телефонных контактов – влиятельные западные политические группировки сразу начинают прицельно работать на разрушение этих договоренностей. В прошлые выходные «лицом» этих влиятельных западных политических группировок был президент Финляндии Александр Стабб – первый европейский лидер времен второго срока Трампа, который догадался, что лучший способ повлиять на президента США в антироссийском духе это провести с ним время в формальном режиме отдыха.
И термин «лицо» я употребил здесь совершенно осознанно. На каждое «лицо», которые мы знаем, приходится неизвестное количество безликих для нас деятелей, которые постоянно, в режиме нон-стоп льют антироссийский «яд» в уши Трампа. И тут-то в игру и вступает Кирилл Дмитриев – единственный известный член ближайшего окружения Владимира Путина, который, по его же собственному признанию, способен разговаривать с нынешней американской администрацией на понятном и комфортном для нее языке. Если использовать медицинскую терминологию, то Дмитриев выполняет функцию антидота – лекарственного средства, которое используется для лечения отравления ядом.
Впрочем, одной только медицинской терминологией здесь не обойдешься. Еще Дмитриев выполняет функцию катализатора – химического вещества, которое ускоряет реакцию, но при этом не расходуется в процессе этой реакции. Окажется ли это «ускорение» эффективным и достаточным – покажет время. Как сказал Дмитрий Песков, пока все что у нас есть – это «осторожный оптимизм».