Инициатива и организация этнических чисток на Волыни находилась целиком в руках руководства ОУН-Б (бандеровцы). Именно ОУН несет за это полную ответственность.
Об этом рассказал профессор истории Гжегож Мотыка из польского Института национальной памяти (ИНП) в интервью Польскому Агентству Печати (ПАП).
ПАП: Как далеко мы должны вернуться назад в прошлое, чтобы понять то, что случилось на Волыни? Можно ли такое событие, как убийство украинскими националистами министра Бронислава Перацкого, с современной точки зрения рассматривать как своеобразный анонс волынских событий?
Профессор Гжегож Мотыка: В некоторой степени да. Это событие стало свидетельством использования украинскими националистами террористических методов. Событие показало радикализм членов Организации Украинских Националистов (ОУН). Уже тогда начали появляться в ОУН идеи решения конфликта с поляками посредством осуществления этнической чистки.
С другой стороны, следует иметь в виду, что только Вторая мировая война и уничтожение польской государственности сделало возможным эти антипольские чистки. До войны ОУН была маленькой организацией, не пользовавшейся внутри украинской общины большой поддержкой. Кроме того, польские власти могли контролировать ее и ограничивать ее деятельность до определенного минимума. Эта организация не была в тот период способна к проведению каких-либо крупных боевых действий. После покушения на Перацкого польская полиция осуществила массовые аресты активистов ОУН, таким образом заморозив ее деятельность на несколько лет.
ПАП: В публичных обсуждениях много путаницы вокруг таких терминов, как “бандеровцы”, УПА, ОУН. Часто может показаться, что сам Степан Бандера принимал решение о начале акций геноцида на Волыни. Давайте попробуем разобраться в разногласиях в среде украинских националистов и мотивах принятия ими решения о начале Волынской резни.
Гжегож Мотыка: В 1940 году ОУН разделилась на две фракции, которые стали называются по фамилиям их лидеров Андрея Мельника и Степана Бандеры “мельниковцами” и “бандеровцами”. Их идеологии был похожи, но из-за возраста участников разнилось их отношение к путям реализации идей. “Мельниковцы” были пожилыми людьми, начавшими борьбу за независимость Украины еще после Первой мировой войны. “Бандеровцы” были украинской молодежью , которая не принимала участия в тех событиях начала века. По этой причине они были гораздо более радикальны.
Именно в среде бандеровцев появилась идея решения проблемы польско-украинских отношений с помощью этнической чистки. Они стали преподносить этот путь как абсолютную истину, к разочарованию многих мельниковцев. Отряды мельниковцев на Волыни всё же принимали участие в нападениях на некоторые польские поселения, но в то же время активисты ОУН-М считали, что тотальное уничтожение поляков бессмысленно и дистанцировались от этой затеи.
Таким образом утверждение, что все украинцы (на Западной Украине – ред.) выступили против поляков является мифом. На самом деле инициатива и организация чисток от начала и до конца принадлежала руководству ОУН-Б. Есть много свидетельств об украинских крестьянях с Волыни, которые с большим сочувствием относились к идее независимости Украины, за которую и сражалась Украинская Повстанческая Армия, но которые одновременно с большим негодованием относились к “акциям”, в которых погибали их польские соседи.
ПАП: в состоянии ли мы оценить масштаб поддержки украинских националистических организаций?
Гжегож Мотыка: По моим подсчетам, на Волыни и в Восточной Галиции в нападениях на поляков приняли участие примерно 35-45 тысяч украинцев. Вспомним, что украинское население восточных районов Польши насчитывало в то время около пяти миллионов человек. И это показывает разницу между стереотипным взглядом, видящем везде антипольскую ненависть, и ситуацией, бывшей тогда на самом деле.
ПАП: Какова была реакция Польского Подпольного Государства и правительства Польши в изгнании на эти события? Много споров в польско-украинских обсуждениях вызывает вопрос об ответных действиях Армии Крайовой. Украинцы часто выравнивают их с действиями УПА. Как относиться к таким аргументам и сравнениям?
Профессор Гжегож Мотыка: Руководство Польского Подпольного Государства было удивлено тем, что украинское подполье решило провести такого рода этническую чистку. Достаточно заглянуть в издание сборника “Армия Крайова в документах”, чтобы получить представление о том, что уже с лета 1943 года никто не сомневался, что ИМЕННО БАНДЕРОВЦЫ, А НЕ ПОЛЯКИ стали инициаторами “чистки”. Надо признать, действия поляков против УПА зачастую были актами мести за нападения бандеровцев. Наиболее впечатляющий пример подобного случился на Люблинщине в 1944 году и в Жешуве в начале 1945 года.
В Люблинском воеводстве можно назвать, прежде всего, события в селе Сагрынь (10 марта 1944 г. -ред.), где погибло большое количество украинских мирных жителей. Польские ответные акции в этом регионе осуществлялись не только с целью мести, но и для запугивания украинского населения. Предполагалось, что жестокость самой акции окажет впечатление на боевиков УПА и приведет к сдерживанию антипольских чисток в этой местности.
Нельзя никоим образом оправдывать преступления в отношении украинского гражданского населения, но эти “акции мести” польких военных не идут ни в какое сравнение действиями УПА. Целью УПА была деполонизация огромной территории нескольких воеводств Второй Польской республики, а со стороны поляков – на только месть и запугивание с целью прекращения геноцида. Возмездие коснулось только лишь некоторых украинских деревень. Таким образом, нельзя говорить о симметрии действий польского подполья и УПА.
Стоит добавить, что в поддержка УПА резко возросла только после прихода на эти земли Красной Армии. Тогда борьба с Советами однозначно стала считаться справедливой, а бандеровцы – поборниками украинской независимости.
ПАП: В украинском обществе считается, что среди людей, принимавших участие в этих событиях много так называемых “украинских праведников” (спасавших поляков – ред.) Как воспринимались другие украинцы репрессии со стороны националистов (против поляков -ред.)?
Гжегож Мотыка: Мы знаем, что одной только Волыни, по очень предварительным оценкам, известно 800 украинцев, которые спасли почти 2000 поляков. И примеров подобного поведения по отношению к своим польским соседям было очень много. Добавим, что за помощь полякам украинцам грозили репрессии со стороны ОУН-Б – некоторых праведников убили, другим, например, сожгли сарай,, и т. д.
ПАП: Каким было отношение немецких оккупантов и советской администрации к польско-украинскому конфликту? Многие историки критикуют теории, согласно которой Советские власти сознательно podsycali эти смягчит то несогласие.
Гжегож Мотыка: Вторая мировая война между Германия и СССР разрушиласуществовавший порядок, что и позволило спровести этот антипольский геноцид. Кроме того, совершая подобные же преступления в громадных масштабах они показали украинцам, что такие вещи вполне осуществимы.
Нет никаких свидетельств того, что советские власти были заинтересованы в резне польского населения. Нет ни одного подтвержденного случая провокации нападений на польские поселения советскими партизанами, переодетыми в форму УПА. Мы также знаем, что приказы о проведении антипольской чистки отдавали лично Роман Шухевич (“Тарас Чупринка”) и Дмитро Клячкивский (Клим Савур), то есть командование УПА. Если бы они бы они были советскими агентами и огранизовывали чистки по приказу НКВД, то всё бандеровское послевоенное сопротивление на Западной Украине тогда является абсурдом.
ПАП: Каким было отношение в СССР к УПА после окончания Второй мировой войны? Рассматривалась ли эта организация только как союзница было полностью скрыт или рассматриваться Третьего Рейха?
Гжегож Мотыка: В Советском союзе УПА представлялось как организация враждебная украинскому народу, ее членов называли “буржуазными националистами” и агентами Гитлера, а затем западных государств.
ПАП: В последние двадцать пять лет сделано очень много для объяснения и увековечивания памяти о жертвах геноцида на Волыни. Однако в последние годы польско-украинский диалог в этом вопросе, кажется, не сдвинулся с мертвой точки.
Профессор Гжегож Мотыка: Мое мнение отличается от взглядов многих участников этой дискуссии. Взгляд на тогдашние события не изменился по сути с 2003 года, когда эта проблема обсуждалась в преддверии 60-й годовщины трагедии. Тогда была открытая глубокая пропасть во взглядах между польским и украинским взглядом на Волынь 43-го. Этот конфликт памяти все еще сохраняется. Некоторые не хотят этого видеть, и удивляются, что в период годовщин трагедии эта дискуссия принимает такой характер.
Очень сожалею о том, что в последнее время дошло до таких инцидентов, как акция против крестного хода украинцев в Пшемысле. В ходе обсуждения Волынкой резни мы можем спорить об оценках исторических событий, но и эти споры не могут оправдать случаев недостойного поведения, которых в современных отношениях между нашими народами быть не должно. Мы можем спорить об истории, но не надо переносить эти споры на нынешние отношения, потому что такие действия могут стать для двух народов катастрофическими.
ПАП: Вы упомянули, что готовится Ваша очередная публикация, посвященная польско-украинским отношениям.
Профессор Гжегож Мотыка: Я надеюсь, что осенью выйдет моя книга, посвященная Волыни ’43. В ней я пытаюсь показать структурированный характер антипольских чисткок, обсуждаю вопрос польского возмездия за геноцид, но также рассматриваю вопросы исторической политики Польши и Украины в течение последних двадцати пяти лет. Я пытаюсь также показать исторические схожесть этнических чисткок на Волыни и в Хорватии во время Второй мировой войны. Между действиями усташей и боевиков УПА можно заметить много общего.
Перевод с польского
Редакция может не разделять мнение автора материалов. Публикации подаются в авторской редакции.